(Статья подготовлена в рамках исследовательской программы KHAR Center по изучению азербайджанского авторитаризма)

Примечание:
 Первоначальная версия Положения о Централизованной информационной и цифровой аналитической системе (МИРАС) была ненадолго опубликована на официальном сайте Президента Азербайджана, однако затем эта страница была удалена из интернет-пространства без каких-либо официальных пояснений. Тем не менее, поскольку документ уже поступил в публичный оборот и был сохранён несколькими источниками, в нашем анализе мы опираемся на полную PDF-версию, предоставленную Джавидом Ага. Текст анализа основан именно на этой сохранившейся копии официального документа.

Введение

В ноябре 2025 года после подписания соответствующего указа Президента вступило в силу Положение о Централизованной информационно-цифровой аналитической системе — МИРАС — Государственной службы безопасности (ГСБ/ДТХ) Азербайджанской Республики. В официальных обсуждениях МИРАС представляется как современная информационная платформа, которая «ускоряет» государственное управление, «объединяет» цифровую экосистему и «повышает прозрачность». В этом контексте МИРАС преподносится как технический инструмент для повышения эффективности государственных услуг, координации ресурсов и успешного управления информационными потоками.

Однако при изучении юридико-технической структуры системы становится ясно, что МИРАС на самом деле представляет собой централизованный механизм разведки, слежки и поведенческой аналитики. Платформа объединяет обширные базы данных государственных реестров. Она синхронизирует силовые структуры с камерами и другими видеонаблюдательными системами. Собранные данные используются для прогнозирования поведения и принятия оперативных решений.

Созданная модель напоминает сети «интегрированного государственного контроля», разработанные в Китае, России и Казахстане.

Главная тезис статьи таков: МИРАС переводит модель управления Азербайджана на совершенно новый этап цифрового авторитаризма.

Полный переход к государству безопасности

Положение определяет роль МИРАС не как инфраструктуру цифровых услуг, а как платформу безопасности, автоматизации и цифровой координации репрессивной деятельности. Система действует в рамках законов «О разведывательной и контрразведывательной деятельности», «Об оперативно-розыскной деятельности», «О государственной тайне» и «О борьбе с терроризмом». Это выдвигает МИРАС на передний план обеспечения безопасности режима через Государственную службу безопасности.

Положение предоставляет ГСБ доступ к различным источникам данных в реальном времени; информация обрабатывается аналитически и используется при принятии оперативных решений.

Таким образом, МИРАС превращается в централизованную технологическую модель получения, производства и обработки информации внутри государственной экосистемы данных. Её структурные основы полностью поддерживают данную политико-функциональную сущность. Эта инфраструктура создана не только для хранения информации, но и для применения автоматизированных аналитических модулей, прогнозирования поведения и повышения эффективности процессов принятия решений. Интеграция с Информационной системой электронного правительства (EHİS) предоставляет МИРАС доступ в реальном времени ко множеству государственных реестров — финансовым операциям, недвижимости, миграции, транспорту, уголовному преследованию, банковским данным и информации мобильных операторов.

При этом МИРАС не просто собирает источники информации — она централизует их и интерпретирует заново в целях обеспечения безопасности режима. Такой подход позволяет властям более системно отслеживать поведение граждан.

Тот факт, что один и тот же юридический актор — Государственная служба безопасности — является и владельцем, и оператором надзорных и административных функций, придаёт системе монолитный характер, максимизирующий её секьюритизацию.

Эта модель уникальна даже на международном уровне. В демократических странах аналогичные системы жёстко ограничены контртеррористическими задачами (European Union Agency for Fundamental Rights, 2022). МИРАС же становится ключевым ресурсом расширения методов контроля информационного режима. Это делает её похожей на авторитарные версии региональных проектов — программу «Безопасный город» в Узбекистане (Kun Uz, 2019), платформу «Smart Monitoring» в Казахстане (Eurasian Research Institute, 2020) и российскую систему СОРМ (Андрей Солдатов и Ирина Бораган, 2022).

Масштаб консолидации данных: тотальное профилирование

Определённая в Положении информационная среда показывает, что режим с помощью МИРАС выстраивает систему полного контроля над обществом. Данные, вводимые в систему, не ограничиваются основной идентификационной информацией. Они охватывают различные аспекты жизни человека — от физического перемещения до семейных связей, от медицинской истории до религиозных убеждений, от пересечения границ до социальных выплат.

Удостоверение личности, паспорт, ПИН-код и система распознавания лиц (3.2.1), место жительства и регистрация (3.2.2), данные о транспортных средствах и водительской активности (3.2.3–3.2.*) представляют лишь самый простой уровень системы.

Интеграция МИРАС с силовыми структурами делает картину ещё яснее: сводки задержаний и преследований, информация об уголовных делах, сведения о разыскиваемых лицах, материалы следствия. Это означает, что данные о человеке превращаются в элемент потока разведывательной информации, обрабатываемой аналитическими модулями ГСБ. Такой подход направлен на создание гибкой системы управления посредством превентивных репрессивных механизмов.

Система собирает и информацию о семейной структуре и социальном статусе, и это переносит контроль в приватную сферу. Идентификация членов семьи (3.2.11) обеспечивает режим идеологическими ресурсами для оценки лояльности и политической классификации.

Особую тревогу вызывает интеграция системы здравоохранения: наряду с общей медицинской информацией включены данные психиатрического и наркологического учёта. Предоставление столь чувствительных сведений в распоряжение силовых структур угрожает неприкосновенности частной жизни и защите индивидуальных прав. Превращение медицинской истории в инструмент безопасности напоминает практику использования личных данных в качестве государственного ресурса в тоталитарных режимах.

Кроме того, МИРАС создаёт социально-экономические профили путём централизации следов экономического поведения: трудовые договоры, социальные выплаты и отслеживание доходов (3.2.21–3.2.22), предпринимательство и налоговая регистрация (3.2.28), а также даже коммунальные услуги (3.2.27). Профилирование в таком масштабе выводит гражданина из статуса субъекта с правами и превращает его в управляемый объект.

Дополнительный модуль по государственным служащим — карьерные данные и дисциплинарные наказания (3.2.26) — показывает, что контроль за элитой также централизован. Главная цель — отслеживание внутрисистемной лояльности.

Включение реестров воздушных пассажиров (3.2.31) и специальной регистрации поездок в Карабах (3.2.34) демонстрирует, что информационный контроль охватывает и географическую мобильность. Это означает отслеживание траектории перемещений гражданина в реальном времени.

Вся эта информация, централизованная под предлогом «безопасности», несомненно будет использована для усиления контроля над обществом.

Наличие столь обширной базы данных позволяет МИРАС создавать цифровой профиль любого человека. Такой профиль отражает не только личность или юридический статус человека, но и его социальные связи, круг общения, экономическое поведение, повседневные активности, медицинское состояние, психологические и социальные факторы риска. Одновременно он позволяет определить отношение индивида к режиму.

То есть, в отличие от классического правового метода — «постфактум наказания» — МИРАС создаёт условие для принципа «префактум контроля», основанного на оценке намерений.

Отсутствие демократических механизмов надзора — независимых судов, парламентских расследований, независимого омбудсмена и общественной отчётности — автоматизирует и делает невидимыми репрессивные стратегии такого уровня. Цифровой профиль индивида становится алгоритмическим фильтром для измерения политической лояльности и картографирования оппозиционного поведения.

В итоге МИРАС модернизирует традиционные авторитарные методы управления. Открытая репрессия заменяется скрытыми, основанными на данных, превентивными и избирательными методами контроля. Функцию физического полицейского поста теперь выполняет цифровая слежка, алгоритмическое подозрение и поведенческая инженерия, основанная на данных. Такой подход превращает людей в лабораторные объекты, управляемые по принципам безопасности.

Правовые пробелы и отсутствие механизмов надзора

Одним из важнейших аспектов Положения является то, что МИРАС выводится из-под юридических механизмов надзора. Система не требует судебного решения для доступа к данным. Не предусмотрено и обязательство последующего контроля операций со стороны суда или прокуратуры. Более того, гражданин — владелец данных — не имеет права быть уведомлённым о доступе или вмешательстве в его информацию.

В демократических системах легитимность крупных инфраструктур безопасности и наблюдения обеспечивается парламентским мониторингом и ежегодными публичными отчётами. Отсутствие контроля со стороны Милли Меджлиса и обязательства ежегодной открытой отчётности силовых органов превращает МИРАС в особо уполномоченный инструмент режима. Это делает доступ к информации полностью зависимым от внутренних решений исполнительной власти и передаёт контроль административным процедурам. То есть контроль над данными направлен исключительно на одну цель — защиту режима от общества.

При возникновении проблем, связанных с корректностью или полнотой данных, человек не рассматривается как юридический субъект. В рамках МИРАС исправление ошибок происходит не через независимый арбитраж или суд, а на основании решения того государственного органа, который вводит данные. Проведение корректировки без обращения в суд делает приоритетом не уточнение информации, а сохранение данных в форме, удобной системе.

Таким образом, МИРАС играет доминирующую роль не только в сборе данных, но и в принятии решений в отношении этих данных.

Чувствительные категории: медицинские и психологические данные

Положение интегрирует в систему МИРАС не только общие медицинские сведения, но и такие чувствительные данные, как психиатрический и наркологический учёт, передавая их под контроль режима на основании «требований безопасности». Обработка такой информации в рамках мандата безопасности может иметь серьёзные политические последствия. Исторически «карательная психиатрия» была одним из инструментов, которыми авторитарные режимы нейтрализовали диссидентов. Маркировка инакомыслящих как «психически нестабильных», классификация их как преступников или больных были широко распространены в СССР (HRVV, 1990). В Азербайджане, где постсоветская номенклатура всё ещё занимает доминирующее положение, сомнений в том, что этот старый метод КГБ теперь будет применяться более системно и в модернизированной форме, практически нет.

Концентрация таких данных под контролем ГСБ создаёт серьёзные риски для политически активных лиц. В ближайшем будущем представление оппонентов режима как «психологически нестабильных», «эмоционально неустойчивых» или обладающих «высоким общественно-опасным потенциалом», а также использование медицинской информации для медийных репутационных атак станет более систематичным. В отличие от уголовных обвинений, это гораздо более тонкий, но не менее эффективный вид репрессии, основанный на представлении политических оппонентов как «ненормальных». Благодаря МИРАС такие процессы будут осуществляться без правовых процедур. Это поднимает уровень авторитарного контроля на практически недосягаемую для критики высоту.

В рамках МИРАС вымышленные данные психиатрии и наркологии будут патологизировать оппозиционное поведение. Опасность этого метода заключается в соединении репрессии с медикализированным клеймением.

Цифровые методы укрепления авторитаризма

Официальная рамка представляет МИРАС как инфраструктуру, ориентированную на безопасность и предназначенную для защиты принадлежащей государству критической информации внутри страны. В документе подчёркивается, что данные не передаются за рубеж и что платформа обладает статусом, относящимся к национальной безопасности. Все информационные ресурсы считаются государственной собственностью. На бумаге эти концепты могут преподноситься как «национальная независимость» и «информационный суверенитет». Однако реальное функциональное направление этой архитектуры иное: система обеспечивает режиму максимально возможный информационный контроль над гражданами. В этом контексте выражение «государство защищает данные» фактически следует читать как «режим собирает, хранит и использует данные». Гражданин рассматривается одновременно как производитель информации и как объект безопасности.

Хранение данных внутри страны и передача их в государственную собственность на самом деле не повышает безопасность гражданина. Напротив, эти меры ещё больше ослабляют его права на собственную информацию. Причина в том, что защита данных становится зависимой не от международной правовой базы, а от внутренней административной системы. В итоге контроль над информацией определяется не объективными юридическими механизмами, а политической волей.

В этой модели государство не выстраивает с гражданами равноправные отношения: оно удерживает информацию как ресурс безопасности исключительно в своих руках, получая одностороннее преимущество в доступе к данным. Хотя граждане обязаны предоставлять государству свои сведения, государство не обязано объяснять, как, с какой целью и при каких рисках эти данные используются. Таким образом, модель способствует не усилению позиций государства перед международными акторами, а, напротив, удержанию собственного общества под тотальным контролем.

Иными словами, в случае МИРАС принцип «государство защищает гражданина» превращается в подход «государство держит гражданина под наблюдением».

Куда ведёт МИРАС Азербайджан?

Отвечая на критику программы МИРАС, азербайджанское правительство, вероятнее всего, заявит, что широкомасштабные цифровые системы слежки и интеграции данных существуют не только в авторитарных государствах. Можно утверждать, что подобные системы есть и в Великобритании, Франции, а также в других демократических европейских странах. С точки зрения технологических сходств этот аргумент может показаться справедливым. Однако фундаментальные различия проявляются в целях функционирования этих систем, их правовом регулировании, институциональной прозрачности и политической нейтральности. Иными словами, сходство касается лишь используемых технологий, но не принципов управления. Заявление о схожести МИРАС с западными моделями требует сравнения того, как демократические и авторитарные режимы используют эти технологии.

Великобритания обладает развитой системой видеонаблюдения CCTV и давно находится в центре дискуссий о «государстве наблюдения». Интеграция камер CCTV с полицейскими базами данных и системами распознавания лиц, а также организация обмена разведывательной информацией между MI5, MI6 и GCHQ создают крупномасштабные технические возможности для наблюдения. Закон «Investigatory Powers Act» предоставляет интернет-провайдерам широкие возможности по сбору метаданных (Investigatory Powers Act 2016). Это единственная деталь, которая могла бы «подтвердить» потенциальные заявления правительства Азербайджана о технических параллелях.

Однако ключевая особенность британской модели, отличающая её от авторитарных систем наблюдения, заключается в строгом юридическом регулировании подобной инфраструктуры. Каждый запрос данных проходит через судебный контроль и должен быть одобрен специальным «Комиссаром по наблюдательным полномочиям». Государственные структуры несут серьёзную ответственность, если используют собранные данные в политических целях. Кроме того, право граждан на доступ к своим данным закреплено законом (Parliament UK, 2016).

В итоге, хотя в Великобритании существует широкомасштабное наблюдение, оно сбалансировано демократическими принципами — прозрачностью, независимым надзором, судебными решениями и политической нейтральностью.

После 2015 года Франция усилила меры безопасности в ответ на террористические атаки, внедрив системы отслеживания метаданных в реальном времени и методы поведенческого анализа на основе рисковых профилей. В рамках программ «Vigipirate» и «Sentinelle» объединяются различные базы данных. То есть Франция действительно обладает мощными техническими возможностями слежки. Однако существуют два ключевых ограничения, которые существенно отличают её от МИРАС.
 Во-первых, создание полного поведенческого профиля гражданина без наличия подозрения в преступлении запрещено.
 Во-вторых, вся деятельность, связанная с наблюдением, регулируется другой структурой — органом по защите данных CNIL (Pandectes, 2023). Кроме того, объединение данных невозможно без парламентского контроля и судебного решения. Срок хранения собранных данных определяется юридическими требованиями, а создание постоянных профилей запрещено.

Хотя французская модель предоставляет широкий технический потенциал наблюдения, она строго ограничена требованиями прозрачности, деятельностью независимых регуляторов и принципами политической нейтральности для сохранения демократического баланса.

Тем не менее правозащитные организации критикуют как Великобританию, так и Францию в этой сфере. В обеих странах интенсивный сбор метаданных и стремительное распространение технологий распознавания лиц рассматриваются как тенденции, противоречащие демократическим принципам (Big Brother Watch, 2023).

Однако эти критические замечания не утверждают, что Великобритания или Франция движутся в направлении авторитаризма; они лишь подчёркивают важность обеспечения правильного баланса между безопасностью и свободой (Amnesty International, 2014).

Эти два примера показывают, что именно кто осуществляет наблюдение, с какой целью, на какой правовой основе и при каких институциональных механизмах контроля, определяет, имеет ли система авторитарную природу.

В Азербайджане МИРАС выступает цифровой моделью авторитарного управления именно из-за отсутствия этих четырёх элементов. Сравнительный анализ показывает, что МИРАС не похож на западные системы. Напротив, архитектура МИРАС полностью соответствует постсоветским и азиатским авторитарным моделям управления.