Платформа «3+3» была предложена президентом Турции в 2020 году как новый формат сотрудничества на Южном Кавказе. Впервые о ней упомянул Реджеп Тайип Эрдоган 10 декабря 2020 года во время визита в Баку на Парад Победы по приглашению президента Азербайджана Ильхама Алиева. Согласно порталу Caspian News, Эрдоган предложил создать региональную платформу сотрудничества с участием России, Турции, Азербайджана, Ирана, Грузии и Армении. Несмотря на попытки объединить эти шесть стран, Грузия бойкотирует данный процесс (Caspian News, 2020): «Грузия никогда не участвовала в этой встрече и не собирается участвовать» (Modern.az, 2023). В этом анализе рассматриваются условия появления формата «3+3», проведённые встречи, заявленные и интерпретируемые цели, реакция Запада и влияние инициативы на геополитический баланс в регионе.
Введение
Страны Южного Кавказа участвуют в программе Восточного партнёрства ЕС (European Commission, 2009). Однако, присоединившись к новому формату сотрудничества, где доминируют Турция, Россия и Иран, они сформировали новую ситуацию в региональной политике. Несмотря на официальный отказ Грузии участвовать в инициативе, это не означает, что Тбилиси не может пересмотреть своё отношение в будущем. Осенью 2023 года после парламентских выборов в Грузии начались массовые протесты, на которые власти отреагировали репрессивно, особенно на фоне принятия «российского закона». Эти события серьёзно охладили отношения между Грузией и Западом и даже приостановили процесс вступления страны в ЕС в 2024 году (Le Monde, 2024). Таким образом, развитие ситуации вокруг участия Грузии покажет время.
Тем временем Азербайджан и Армения активно участвуют в инициативе. С учётом напряжённых отношений Баку с западными структурами, особенно с Советом Европы, и авторитарного характера азербайджанского режима, его интерес к этому формату выглядит объяснимым (Human Rights Watch, 2024). Однако участие Армении, официально взявшей курс на демократию и европейскую интеграцию, вызывает вопросы.
Тем не менее, основной вопрос звучит так: сможет ли формат «3+3» быть успешным?
Цель анализа — с помощью аналитического и сравнительного подхода изучить контекст создания платформы «3+3», геополитические интересы вовлечённых акторов, ключевые политические и стратегические цели платформы, а также её реальный потенциал на фоне внутренних и внешних препятствий. Также рассматривается влияние инициативы на региональный геополитический баланс и соперничество Восток–Запад. В центре внимания также стоит вопрос: является ли этот формат реальным механизмом или стратегическим инструментом? Проводится сравнительный анализ политических режимов, внешнеполитических приоритетов и геополитических позиций стран-участниц (Азербайджан, Армения, Иран, Россия, Турция), а также рассматривается исключение Грузии из процесса.
Ограничения
Недостаток эмпирических данных
Поскольку платформа «3+3» находится на начальном этапе, конкретных проектов, соглашений или институциональных механизмов пока немного. Поэтому анализ основан в основном на официальных заявлениях, политической риторике и вероятных геополитических сценариях.
Изменчивая региональная обстановка
На момент подготовки анализа продолжаются войны Россия–Украина и Иран–Израиль, которые оказывают прямое влияние на судьбу платформы. Эти факторы создают высокий уровень неопределённости, что затрудняет стабильную интерпретацию результатов.
Ключевые вопросы
- Как эта платформа соотносится с постимперской стратегией Москвы?
- Насколько реалистична роль Турции как балансирующего актора в этом формате?
- Какова роль Ирана в контексте его отношений с Арменией?
- Как инициатива помогает Азербайджану дистанцироваться от западных структур?
- Есть ли у платформы шансы на успех?
Ключевые слова: «3+3», Южный Кавказ, Турция, Россия–Иран, Азербайджан, Армения, Грузия, Запад, евроинтеграция
Теоретическая рамка: для чего служат авторитарные блоки?
Каковы цели альянсов, формируемых авторитарными странами — точнее, их лидерами? Некоторые авторы считают, что такие блоки важны как для внутренней устойчивости режима, так и для защиты от внешнего давления:
«Авторитарные режимы создают региональные блоки, которые укрепляют их внутренние позиции и служат защитой от внешнего вмешательства» (Deneen, 2018).
С этой точки зрения, такие альянсы могут служить основой для глобальной идеологической поляризации. Одновременное сближение с Россией, Ираном и Турцией, с одной стороны, и с Западом — с другой, представляется затруднительным и противоречивым.
Существуют и другие интерпретации, согласно которым такие блоки используются для сокрытия внутренних проблем и восстановления политической легитимности:
«Авторитарные блоки — это конструкты, созданные для сокрытия внутренних противоречий и оправдания легитимности, используя внешние угрозы как предлог» (Levitsky & Way, 2010).
Цель заключается в том, чтобы продемонстрировать своей внутренней аудитории, что режим имеет международное признание. Разнообразие причин создания авторитарных альянсов порождает множество теоретических подходов.
Тем не менее, существуют общие черты:
«Региональные авторитарные альянсы, как правило, выражают краткосрочные интересы и не обладают прочной перспективой, поскольку между режимами отсутствует доверие и идеологическое единство» (Grigas, 2017).
То есть постоянных авторитарных союзов не существует. Каждый режим предпочитает краткосрочные выгоды, направленные на продление собственного правления.
«3+3»: между заявлениями и реальностью
Первое заседание в формате «3+3» состоялось 10 декабря 2021 года в Москве на уровне заместителей министров иностранных дел (APA, 2021). Второе — в феврале 2023 года в Тегеране (Mehr, 2023), третье — 17–18 октября 2024 года в Стамбуле на уровне глав МИД. Все три встречи сопровождались согласиями продолжить процесс и заявлениями стран-хозяев.
Хотя было объявлено, что проект мирного соглашения между Арменией и Азербайджаном готов, документ так и не подписан. Между тем одной из заявленных целей формата является достижение мира и стабильности:
«Обсуждены вопросы укрепления доверия в регионе, восстановления и расширения экономических и транспортных связей» (МИД Азербайджана, 2021).
Однако реальность сильно отличается. Даже из заявления ясно, что доверие между сторонами — серьёзная проблема. Если мирное соглашение всё же будет подписано, чем оно будет отличаться от предыдущих? Может ли этот формат действительно привести к миру?
Британский аналитический центр RUSI считает, что мирное соглашение может ослабить влияние России в регионе (RUSI, 2025). В этом контексте можно предположить, что Москва не заинтересована в мире. Следовательно, формат «3+3» не делает приоритетом мирное урегулирование между Арменией и Азербайджаном — по крайней мере, не в интересах России. В таком случае, как быть с вопросами более глубокой интеграции, например, с коммуникационными маршрутами через Армению?
Проекты вроде «Зангезурского коридора» и «Аразского коридора» подчеркивают, что второй ключевой целью платформы является именно транспортное сообщение:
«Первое заседание по региональному сотрудничеству в рамках формата “3+3” состоялось в декабре 2021 года в Москве на уровне заместителей министров иностранных дел. Участвовали три страны Южного Кавказа (Азербайджан, Армения, Грузия) и три соседние страны — Россия, Турция и Иран.
В ходе встречи министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир-Абдоллахиан подчеркнул значение исторического коридора между Ираном и Арменией, отметив, что этот вопрос также касается Азербайджана.
Он заявил, что президент Азербайджана Ильхам Алиев подтвердил, что Азербайджан не перекрывал существующие маршруты между Арменией и Ираном. Министр добавил, что Тегеран также не заинтересован в закрытии этих путей» (Iran Press, 2023).
Посол Ирана в Анкаре также заявил:
«Иран верит в широкие перспективы политического, торгового, транзитного и экономического сотрудничества между странами региона. Главное преимущество инициативы — в том, что никто не исключён». Снова акцент делается на транспорт.
Чего ждут от «3+3» Россия, Турция и Иран?
Для России платформа «3+3» — это геополитический инструмент для сохранения влияния на постсоветском пространстве и противодействия растущему влиянию Запада в регионе. Москва стремится сохранить баланс сил в свою пользу и препятствовать интеграции Грузии, Армении и Азербайджана с Западом (Coffey, 2021).
Заявления министра иностранных дел Сергея Лаврова в 2024 году проясняют эти ожидания. Он назвал «3+3» ответом на «национально ориентированные модели», продвигаемые Западом, и охарактеризовал платформу как «инструмент давления, направленный против региональной безопасности» (Anadolu Agency, 2024). Эта риторика ясно демонстрирует, что цель Москвы — нейтрализовать влияние НАТО и ЕС.
Кроме того, формат служит инструментом легитимации. Находясь в международной изоляции из-за агрессии против Украины, Москва с помощью региональных инициатив пытается показать, что остаётся влиятельным актором. Это согласуется с её стремлением выступать как посредник и гарант мира. Например, после войны 2020 года в Карабахе Россия позиционировала себя как главный посредник, и теперь хочет институционализировать эту роль через платформу (Grigas, 2017).
Россия заинтересована и в экономических выгодах: восстановление транспортных и торговых маршрутов, особенно под контролем Москвы, имеет стратегическое значение. Контроль над Зангезурским коридором позволит России вернуть логистическое и транспортное влияние на Южном Кавказе (Iran Press, 2023).
Главный аргумент Москвы:
«Странам Южного Кавказа следует решать вопросы безопасности и развития путём регионального диалога» (Лавров, 2024).
Это отражает стремление снизить зависимость от Запада и ослабить посреднические претензии ЕС и США. Такой подход демонстрирует российскую доктрину «ограниченного суверенитета», при которой независимая внешняя политика для стран постсоветского пространства считается недопустимой (Mankoff, 2009).
Также «3+3» позволяет Москве балансировать амбиции Ирана и Турции и удерживать их в своей орбите. Россия с помощью этого формата стремится укрепить доминирование и контролировать растущее влияние Анкары.
Наконец, для Москвы «3+3» — элемент гибридной геополитической стратегии: это не открытая конфронтация и не классический союз, а формат «минимум институциональных обязательств — максимум геополитического влияния» (Levitsky & Way, 2010). Таким образом, платформа становится для России как риторической рамкой, так и удобным инструментом вытеснения Запада из региона при минимальных затратах.
Турция
Для Турции платформа «3+3» в первую очередь рассматривается как удобная возможность укрепить своё политическое и экономическое влияние на Южном Кавказе. Хотя официальная Анкара представила эту инициативу в 2020 году как «формат мира и сотрудничества в регионе», за этим заявлением скрываются глубокие стратегические подтексты (Anadolu Ajansı, 2020). Главное — эта инициатива представляет собой структурированную платформу, позволяющую Турции выступать в качестве конкурирующего, но ориентированного на диалог актера наряду с Россией и Ираном в кавказском регионе.
Политика Турции в отношении Южного Кавказа вышла на новый этап после активного участия в ходе Второй Карабахской войны 2020 года. В тот период Турция выступила главным военно-политическим союзником Азербайджана и в послевоенное время начала позиционировать себя как один из ключевых геополитических игроков в регионе (Cornell, 2021). В этом контексте формат «3+3» предоставляет Анкаре возможность выстраивать более глубокие политические, экономические и логистические связи через Азербайджан.
Одно из главных ожиданий Турции — содействие региональной экономической интеграции. Посредством Зангезурского коридора и других транспортно-коммуникационных проектов Турция стремится к прямому выходу в Центральную Азию и укреплению Среднего коридора в рамках торговли с Китаем. С этой точки зрения «3+3» — не только политический, но и инструмент «логистического стратегического расширения». Анкара параллельно с Организацией тюркских государств стремится превратить коридоры, проходящие через Южный Кавказ, в свои геоэкономические артерии.
Другой важной целью Турции является закрепление за собой статуса посредника и балансирующего актора. Официальная Анкара подчеркивает необходимость диалога и сотрудничества в рамках «3+3», стремясь тем самым усилить своё дипломатическое влияние как в глазах России, так и Запада. Будучи членом НАТО и одновременно поддерживая отношения с Россией и Ираном, Турция пытается выступать как нейтральная сторона в региональных конфликтах. Это часть стратегии «стратегического баланса».
Формат «3+3» для Турции также является инструментом внутренней легитимации и символического капитала. Президент Эрдоган использует статус региональной державы как ресурс внутренней легитимности, особенно продвигая имидж Турции как «защитника» в регионе. В официальных заявлениях это подчеркивается напрямую: «Формат 3+3 — это конструктивная платформа, способствующая региональному диалогу и доверию» (МИД Турции, 2023).
Тем не менее Турция не формирует платформу в одиночку, и необходимость совместных действий с Ираном и Россией заставляет Анкару прибегать к геополитическим маневрам. Эти тройственные отношения носят асимметричный характер и создают для Турции дилемму: с одной стороны — необходимость сотрудничества с Ираном и Россией, с другой — конкуренция с ними за влияние в регионе. Особенно доминантные притязания России могут ограничить возможности Турции выступать как «равноправный партнер».
Кроме того, нормализация отношений с Арменией также является важной целью для Анкары в рамках этого формата. Турция стремится использовать платформу как инструмент для открытия границ с Арменией и установления экономических связей (International Crisis Group, 2022). Однако этот процесс сопровождается неопределённостью из-за внутренней политической обстановки в Армении и её отношений с Западом.
Таким образом, для Турции формат «3+3» выступает как механизм для расширения геополитического влияния и реализации логистических и экономических проектов. Анкара стремится быть одновременно «поставщиком стабильности» и «логистическим мостом». Однако несовпадение стратегических интересов с Москвой и Тегераном усложняет реализацию этих амбиций. Тем не менее «3+3» остается для Турции полезной платформой для тестирования и совершенствования своих рычагов влияния на Южном Кавказе.
Иран
Для Ирана платформа «3+3» представляет стратегическую ценность с точки зрения поддержания геополитического баланса на Южном Кавказе, противодействия западному влиянию и расширения своего участия в региональных коммуникациях. Интерес Тегерана к формату прежде всего связан с желанием сохранить статус-кво в регионе, сдерживать растущую активность Турции и Азербайджана и укреплять связи с Арменией (Kaleji, 2022).
Отношение Ирана к «3+3» строится на оборонительной стратегической логике. В течение многих лет Тегеран воспринимает проекты вроде Зангезурского коридора как угрозу своей национальной безопасности. В 2023 году министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир-Абдоллахиан открыто выразил обеспокоенность, заявив: «Мы не хотим, чтобы существующие пути между Азербайджаном и Арменией были перекрыты» (Iran Press, 2023). Главный приоритет Ирана — сохранение неприкосновенности границы с Арменией и обеспечение наземного доступа к России и Европе через армянскую территорию.
Другим ожиданием Ирана является снижение военного и политического влияния Запада в регионе. Формат «3+3» может служить для Тегерана альтернативной рамкой региональной безопасности, направленной против США и Израиля. Идеологической основой этой позиции является принцип, что «региональная безопасность должна обеспечиваться самими странами региона». Это также отражает иранскую риторику «уважения к национальному суверенитету» в применении к Южному Кавказу.
Одновременно Иран воспринимает платформу как возможность для расширения транзитных и торговых логистических маршрутов. Инициатива «Международный транспортный коридор Север–Юг» (INSTC), активно продвигаемая Тегераном с 2021 года, приобретает в этом контексте особую значимость. Иран стремится синхронизировать формат «3+3» с данным коридором и создать интегрированную транспортную карту совместно с Азербайджаном, Россией и Арменией. Участие в этих коммуникациях обеспечит Ирану как экономические, так и стратегические выгоды.
Ожидания Ирана также можно интерпретировать в контексте внутренней легитимности. Дипломатическая активность на Южном Кавказе преподносится внутренней аудитории как доказательство того, что Иран не находится в международной изоляции. Это особенно видно на фоне высокоуровневых встреч между Ираном и Арменией, где Тегеран позиционирует себя как «инициатор мира и диалога» (Mehr News, 2024).
Тем не менее Иран относится к формату с осторожностью и старается сбалансировать влияние Турции и России. Одним из главных рисков для Тегерана является возможность того, что формат будет использован тандемом Турция–Азербайджан против интересов Ирана. Поэтому Тегеран реализует модель условной поддержки и корректирующего участия (Shiriyev, 2023).
Кроме того, продолжающаяся конфронтация с Израилем и тесные связи Азербайджана с Тель-Авивом усиливают иранские опасения в рамках платформы. Иран опасается, что если «3+3» будет манипулироваться в интересах Запада или Израиля, это может создать угрозу региональной безопасности для Тегерана (Financial Times, 2025).
Таким образом, для Ирана «3+3» — это одновременно и шанс, и риск. С помощью этой инициативы Тегеран стремится сохранить своё геополитическое влияние, обеспечить стабильные наземные связи через Армению и коллективно противостоять западному влиянию. Однако активность Турции и Азербайджана, асимметрия отношений с Россией и региональные конфликты ограничивают амбиции Ирана. Поэтому Тегеран подходит к формату с осторожным оптимизмом — он не отвергает его полностью, но и не воспринимает как полноценный стратегический альянс. Для Ирана это, прежде всего, гибкий дипломатический инструмент защиты собственных интересов.
Ожидания Азербайджана: Кавказ без Запада и геоэкономические коридоры
Для Азербайджана формат «3+3» в первую очередь служит возможностью закрепить своё военно-политическое превосходство в поствоенной геополитической конфигурации и выстроить систему региональной безопасности без участия Запада. Хотя официальный Баку представляет платформу как дипломатический инструмент для открытия Зангезурского коридора и других коммуникационных маршрутов, истинная цель — уйти из-под влияния западных институтов (Совет Европы, ЕС, ОБСЕ) и взаимодействовать в региональных переговорах при посредничестве России (HRW, 2024). Президент Ильхам Алиев неоднократно заявлял: «Региональные вопросы должны решаться региональными странами» — что прямо указывает на стратегический приоритет «Кавказа без Запада».
Кроме того, Азербайджан стремится усилить инициативу Среднего коридора в тандеме с Турцией и сохранить сбалансированную позицию через ограниченное сотрудничество с Ираном и Россией. Через формат «3+3» Баку также получает дополнительный рычаг давления на Армению — особенно в процессе переговоров по мирному соглашению, расширяя своё поле геополитического манёвра.
Двойственный подход Армении: между интеграцией с Западом и региональными давлениями
Участие Армении в формате «3+3» сопровождается серьёзными противоречиями. С одной стороны, Армения официально придерживается курса на сближение с ЕС, демократические реформы и возможное членство в будущем. С другой стороны, участвуя в «3+3», Ереван стремится избежать региональной изоляции и сохранить минимальные отношения с Ираном, Россией и Турцией. Такой двойственный подход — одновременно вынужденная мера безопасности и стратегия дипломатической гибкости (International Crisis Group, 2022).
Правительство Пашиняна, участвуя в формате, пытается создать альтернативные центры посредничества в мирных переговорах и уравновесить влияние Запада. Однако такая игра на два фронта делает стратегию Армении неустойчивой и рискованной. Особенно учитывая высокий уровень общественного недоверия в Армении к «3+3» и скептицизм в отношении посредничества России (Shiriyev, 2023).
Отказ Грузии
Грузия — единственная страна Южного Кавказа, которая открыто бойкотирует формат «3+3». Официальный Тбилиси объясняет отказ участием в формате страны-оккупанта — России, которая с 2008 года удерживает Абхазию и Южную Осетию. Министерство иностранных дел Грузии заявило: «Участие в одном формате с оккупантом означало бы предоставление ему политической легитимности» (Kaleji, 2022).
Для Грузии этот формат — прямая геополитическая угроза. Министр обороны США Ллойд Остин во время визита в Тбилиси в 2021 году подтвердил эту позицию: «Вместо того чтобы изобретать новые форматы, Россия должна выполнить свои обязательства после войны 2008 года» (Austin, 2021). Однако на фоне протестов 2024 года против “закона об иноагентах” и напряжённости в отношениях с ЕС, не исключено, что позиция Грузии в будущем может смягчиться. На данный момент же формат «3+3» для Грузии неприемлем как с идеологической, так и с точки зрения безопасности.
Таким образом, позиции этих трёх стран показывают, что «3+3» затрагивает не только интересы региональных держав, но и стратегии малых государств. Азербайджан видит в нём инструмент регионального доминирования, Армения — средство балансировки между Западом и соседями, а Грузия — угрозу своей евроатлантической ориентации. Эти различия подрывают возможность превращения платформы в устойчивый блок и делают её скорее нестабильной рамкой для регионального диалога.
Как Запад реагирует на “3+3”?
Ожидаемо, подобное блоковое объединение не вызвало энтузиазма у западных государств и институтов. США, ЕС и НАТО не рассматривают формат «3+3» как позитивную инициативу. 18 октября 2021 года в Тбилиси министр обороны США Ллойд Остин, отвечая на вопрос о «3+3», заявил:
«Россия оккупирует 20% территории Грузии и не выполнила обязательства, взятые после войны 2008 года. Вместо того чтобы придумывать новые форматы, ей стоит заняться выполнением старых» — дипломатичный, но весьма конкретный ответ: США считают формат ненужным.
Люк Кофи, ведущий аналитик Hudson Institute по Европе и Евразии, прямо заявил, что инициатива «3+3» направлена на усиление влияния России и Ирана и ослабление евроатлантического:
«Последнее предложение усилит влияние России и Ирана, одновременно постепенно вытесняя влияние евроатлантических структур» (Coffey, 2021).
Существует мнение, что Россия, не справляясь в одиночку с западным давлением, вынуждена искать новых партнёров и поэтому терпимо относится к интересам Турции и Ирана с целью удержать Южный Кавказ в зоне своей орбиты.
«Инициатива “3+3” может рассматриваться как инструмент, с помощью которого Турция, Россия и Иран ограничивают влияние Запада» (Legieć, 2021).
Более того, существуют оценки, согласно которым речь идет не только об ограничении западного присутствия, но и о попытке его полного вытеснения:
«Этот формат рассматривается как попытка восстановления роли региональных авторитарных держав» (Kuzio & Chkhaidze, 2021).
Иными словами, Россия хочет восстановить своё влияние на Кавказе — при поддержке Турции и Ирана?
Какие главные препятствия для “3+3”?
Существуют серьёзные барьеры на пути формирования блока:
- Грузия — не участвует и тем самым ставит под сомнение легитимность формата:
«Грузия, отказавшись от участия в “3+3”, демонстрирует недоверие к инициативам России. Это ставит под вопрос легитимность и эффективность платформы» (Kaleji, 2022).
Уже на старте формат оказывается неполным. Это может привести к необходимости переосмысления самого названия и структуры, ведь без участия Грузии формат не охватывает весь регион. - Война в Украине — ослабила доверие к России как к участнику и модератору:
«На фоне войны с Украиной Россия больше не воспринимается как надёжный партнёр, что снижает доверие к инициативе “3+3”» (Shiriyev, 2023).
То есть главный актор антизападного блока находится в кризисе, и это снижает потенциал инициативы. - Отсутствие Запада — приводит к структурному дисбалансу:
«Исключение ключевых западных игроков — особенно США и Франции — делает формат не сбалансированным и объективно сомнительным» (Shapiro, 2021). - Война Ирана и Израиля — ещё один фактор, ослабляющий эффективность формата.
«По мере того как внешняя политика Ирана сталкивается с Западом, региональные инициативы теряют актуальность или тормозятся. Тегеран сосредоточится на обороне против Израиля, а другие инициативы отойдут на второй план. Дипломатия уступит место безопасности» (Financial Times, 2025).
Активный конфликт между Ираном и Израилем делает участие Ирана в формате «3+3» всё более условным.
В совокупности эти препятствия подрывают возможность развития платформы. Два из трёх ключевых акторов — Иран и Россия — вовлечены в масштабные конфликты, что делает «3+3» уязвимой конструкцией.
Заключение и рекомендации
Формат «3+3», хотя формально подаётся как платформа для регионального сотрудничества, экономической интеграции и мира, в действительности несёт более сложную политическую нагрузку. Инициированная авторитарными или полуавторитарными режимами Турции, России и Ирана, эта платформа стала механизмом геополитического сопротивления западному влиянию.
Выводы:
- Россия использует формат для сохранения постимперской зоны влияния, изоляции Запада и продвижения «национально-ориентированной» модели безопасности;
- Турция видит в нём как экономический актив (Зангезурский и Средний коридоры), так и инструмент геополитического баланса;
- Иран воспринимает платформу как средство регионального сдерживания Запада и сохранения стратегических связей с Арменией.
Малые акторы:
- Азербайджан использует формат для усиления послевоенного доминирования и построения архитектуры безопасности без Запада;
- Армения демонстрирует двойственную позицию — совмещает европейскую интеграцию с региональной тактикой избегания изоляции;
- Грузия полностью отказывается от участия, расценивая платформу как угрозу проевропейскому курсу и попытку легитимизации России.
Эти противоречия и геополитические конфликты подрывают шансы “3+3” стать устойчивой институциональной структурой. Формат может быть полезен в отдельных логистических или технических вопросах, но как стабильную модель его рассматривать нельзя.
Рекомендации
Для Запада:
- ЕС и США не должны ограничиваться критикой формата, а предложить Южному Кавказу реальные альтернативы и инициативы. В противном случае вакуум будет заполнен Россией и Ираном.
Для стран Южного Кавказа:
- Настоящая безопасность и экономическая устойчивость возможны только через демократическую трансформацию и институциональное развитие, а не временное балансирование между внешними центрами силы.
Для Грузии:
- Вместо жёсткого отказа, Грузия могла бы рассмотреть участие в формате в роли наблюдателя при условии соблюдения своих национальных интересов.
Для Армении:
- Армения должна выстроить ясную стратегию, чтобы участие в формате не подрывало курс на евроинтеграцию.
Для Азербайджана:
- Формат принесёт дивиденды Баку только при продвижении мирного процесса и гражданской логистики. В противном случае это останется лишь риторическим рычагом.
Общая оценка
На текущем этапе формат «3+3» существует скорее как элемент геополитической риторики и символической дипломатии. Его реальное влияние будет зависеть от внутренней стабильности участников, хода региональных конфликтов и эскалации конфронтации между Западом и Россией. В этом смысле «3+3» не столько определяет будущее Южного Кавказа, сколько отражает его текущую геополитическую неопределённость.
Источники:
Anadolu Agency. 2024. “South Caucasus Regional Cooperation Platform Calls for Cease-Fire in Middle East.” https://www.aa.com.tr/en/world/south-caucasus-regional-cooperation-platform-calls-for-cease-fire-in-middle-east/3366830.
APA. 2021. “Moskvada ‘3+3’ formatında ilk iclas başa çatıb.” https://apa.az/xarici-siyaset/moskvada-33-formatinda-ilk-iclas-basa-catib-yenilenib-675352.
Austin, Lloyd J. 2021. “Remarks by Secretary of Defense Lloyd J. Austin III During a Joint Press Briefing With Minister Burchuladze of the Republic of Georgia” U.S. Department of Defense. https://www.defense.gov/News/Transcripts/Transcript/Article/2813126/remarks-by-secretary-of-defense-lloyd-j-austin-iii-during-a-joint-press-briefin/.
Azerbaijan Ministry of Foreign Affairs. 2021. “No:506/21, Azərbaycan Respublikası xarici işlər nazirinin müavini Xələf Xələfov KİV-in Moskva şəhərində keçirilmiş “3+3” fomatında görüş ilə bağlı sualını cavablandırır” https://www.mfa.gov.az/az/news/no50621.
Caspian News. 2021. “President Erdogan Calls for Cooperation to Achieve Lasting Peace in South Caucasus.” https://caspiannews.com/news-detail/president-erdogan-calls-for-cooperation-to-achieve-lasting-peace-in-south-caucasus-2021-11-1-0/.
Coffey, Luke. 2021. “The 3+3 Format in the South Caucasus Doesn’t Add Up.” Middle East Institute. https://www.mei.edu/publications/33-format-south-caucasus-doesnt-add.
Deneen, Patrick J. 2018. Why Liberalism Failed. New Haven: Yale University Press.
European Commission. n.d. “Eastern Partnership.” https://enlargement.ec.europa.eu/european-neighbourhood-policy/eastern-partnership_en.
Financial Times. 2025. “Israel 1967, Iran 2025: two countries on the threshold of a nuclear bomb” https://www.ft.com/content/f6a7f1b1-870c-4f0f-88fc-994796b04a3d.
Financial Times. 2025. “Iran’s Grand Strategy — imagining a world without American hegemony” https://www.ft.com/content/ecafd5c4-3832-43ad-b7e0-482c45b44477.
Grigas, Agnia. 2017. The New Geopolitics of Natural Gas. Harvard University Press.
HRW (Human Rights Watch). 2024. “Azerbaijan: Events of 2023.” https://www.hrw.org/world-report/2024/country-chapters/azerbaijan.
Iran Press. 2023. “Iran supports 3+3 format in South Caucasus: FM” https://iranpress.com/content/227604/iran-supports-33-format-south-caucasus.
Iran Press. 2022. “Iran supports 3+3 format in South Caucasus: FM” https://iranpress.com/content/55651/opening-tehran-yerevan-transit-route-maintains-neighborly-relations.
Kaleji, Vali, and Pavel K., Baev. 2022. “The impact of the war in Ukraine on regional cooperation in the South Caucasus” https://www.mei.edu/publications/impact-war-ukraine-regional-cooperation-south-caucasus.
Kirişçi, Kemal. 2011. “An ambiguous partnership: The serpentine trajectory of Turkish-Russian relations in the era of Erdoğan and Putin”. Brookings. https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/2017/09/pavel-and-kirisci-turkey-and-russia.pdf.
Kuzio, Taras, and Nicholas Chkhaidze. 2021. “A Weaker Russia and the West’s Opportunity in the South Caucasus.” Henry Jackson Society. https://henryjacksonsociety.org/wp-content/uploads/2022/04/33-taras-SA.pdf.
Legieć, Arkadiusz. 2021. “Prospects for the Development of the ‘3+3’ Format in the South Caucasus.” Polish Institute of International Affairs. https://pism.pl/publications/prospects-for-the-development-of-the-33-format-on-the-south-caucasus.
Le Monde. 2024. “Georgia’s EU Accession Process Frozen in Wake of ‘Foreign Influence’ Law.” https://www.lemonde.fr/en/international/article/2024/07/12/georgia-s-eu-accession-process-frozen-in-wake-of-foreign-influence-law_6682413_4.html.
Levitsky, Steven, and Lucan A. Way. 2010. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press.
Mankoff, Jeffrey. 2009. Russian Foreign Policy: The Return of Great Power Politics. Lanham: Rowman & Littlefield.
Mehr News Agency. 2023. “Tehran Ready to Host Meeting of 3+3 South Caucasus Format.” https://en.mehrnews.com/news/197611/Tehran-ready-to-host-meeting-of-3-3-south-Caucasus-format.
Mehr News Agency. 2024. “Iran seeking ‘real’ peace in Caucasus region: Envoy” https://en.mehrnews.com/news/211804/Iran-seeking-real-peace-in-Caucasus-region-Envoy.
Modern.az. 2023. “Gürcüstan ‘3+3’ə yox dedi.” https://modern.az/dunya/437045/gurcustan-33e-yox-dedi.
RUSI (Royal United Services Institute). 2025. “Peace Prospects in the South Caucasus.” https://www.rusi.org/explore-our-research/publications/commentary/peace-prospects-south-caucasus.
Shapiro, Daniel. 2021. “The West Should Re-Engage in the South Caucasus.” European Leadership Network. https://europeanleadershipnetwork.org/commentary/the-west-should-re-engage-in-the-south-caucasus-heres-where-and-how/.
Shiriyev, Zaur. 2023. “Azerbaijan Gets Bolder: How It Won Back Its Lands, The Lessons For Others, And What Comes Next For The South Caucasus,” Rondeli Foundation. https://gfsis.org/wp-content/uploads/2025/03/228-expert-opinion-eng.pdf.
Turkish Ministry of Foreign Affairs. 2023. “Sayın Bakanımızın Güney Kafkasya Bölgesel İşbirliği Platformu Toplantısı’na Katılması, 23 Ekim 2023, Tahran” https://www.mfa.gov.tr/sayin-bakanimizin-guney-kafkasya-bolgesel-isbirligi-platformu-toplantisi-na-katilmasi-23-10-2023-tahran.tr.mfa.
