Введение
23 ноября в Республике Сербской (РС), сербской территориальной единице Боснии и Герцеговины, прошли внеочередные президентские выборы. Они были назначены для замены бывшего сербского лидера Милорада Додика, который был отстранён от должности в августе прошлого года решением суда за неисполнение обязательств по Дейтонскому соглашению. Ему также было запрещено занимать государственные должности в течение шести лет. Додик, известный своей сецессионистской и популистской риторикой, а в последние годы — руководством усиливающихся авторитарных тенденций в Республике Сербской, ранее дважды (не подряд) занимал пост премьер-министра Сербской энтитетной единицы и трижды избирался президентом. Его длительное пребывание у власти обеспечило Додику и его партии — Альянсу независимых социал-демократов (сербск.: “Савез независних социјалдемократа”) — возможность долгие годы продвигать сецессионистский дискурс, который сербские политики Боснии выдвигали ещё с первых лет постдейтонского периода и который особенно усилился после провозглашения независимости Косово*.
На фоне роста авторитарных тенденций в последние годы отказ руководства Республики Сербской подчиняться центральным властям Боснии и Герцеговины приобрёл структурно-правовые формы. Это в итоге вынудило Верховного представителя по Боснии и Герцеговине Кристиана Шмидта — который контролирует соблюдение сторонами Дейтонского мирного соглашения, положившего конец геноцидной войне и установившего лишь негативный мир, исключающий только возобновление насилия — воспользоваться так называемыми Боннскими полномочиями. Ранее Додик пытался провести закон «О неисполнении решений Конституционного суда Боснии и Герцеговины» и поправки к «Закону о публикации законов и других актов», предусматривавшие отказ от публикации решений Верховного представителя и Конституционного суда в официальной газете Республики Сербской — тем самым фактически блокируя вступление этих решений в силу на территории РС (Balkan Insight 2023; Sarajevo Times 2023). Однако Верховный представитель немедленно пресёк эти попытки, и два года спустя Додик был отстранён от должности (EWB 2025; Sarajevo Times 2023; RFE/RL Balkan Service 2023). Приговор о лишении свободы был заменён на годовой денежный штраф, а также был наложен шестилетний запрет на занятие государственных должностей (Balkan Insight 2025).
Дисквалификация Додика привела к проведению внеочередных президентских выборов в Республике Сербской. Правящая партия — Альянс независимых социал-демократов — выдвинула кандидатуру Синиши Карана, который долгое время занимал руководящие должности в структурах безопасности, а во время последнего президентского мандата Додика служил министром научно-технологического развития и высшего образования. Его оппонентами были: основной кандидат оппозиции — Бранко Блануша от Сербской демократической партии (поддерживаемый широким спектром оппозиционных сил, включая «Народный фронт» и Партию демократического прогресса), Драган Йоканович от Альянса «За новую политику», Никола Лазаревич от Экологической партии Республики Сербской и независимые кандидаты Игор Гашевич и Славко Драгичевич. Победитель должен был исполнять полномочия президента до очередных выборов, назначенных на ноябрь 2026 года.
Кандидат власти Каран участвовал в выборах со слоганом «Голосуй за президента Додика!», открыто позиционируя себя как «Медведева» Додика. В ходе кампании сам бывший президент появлялся на его агитационных плакатах и не стеснялся прямо заявлять: «Я остаюсь ключевой фигурой — я буду президентом всех президентов Республики Сербской. Этого достаточно?» (Huskić 2025).
На выборах 23 ноября кандидат власти Каран с небольшим отрывом обошёл Бланушу, набрав 50,41 % голосов. На кандидата оппозиции пришлись 48,23 % голосов. В голосовании приняло участие лишь 35,21 % избирателей, обладающих правом голоса — показатель очень низкий (Центральная избирательная комиссия Боснии и Герцеговины 2025). Очевидно, что участие негативно повлияли сильные снегопады. Хотя наблюдатели ОБСЕ/БДИПЧ, Европейского парламента и Конгресса местных и региональных властей Совета Европы оценили процедуру голосования положительно в части соблюдения юридических норм и процедурных правил, они указали, что ликвидация общественного фонда для ведения кампаний нарушила баланс возможностей между властью и оппозицией (ODIHR 2025).
Таким образом, несмотря на заметную потерю популярности по сравнению с предыдущими выборами (Huskić 2025), партия Додика обеспечила себе как минимум ещё один год у власти. В течение этого года можно ожидать продолжения попыток правительства Республики Сербской не подчиняться центральным институтам Боснии и Герцеговины, а также усиления сепаратистской риторики.
Настоящий анализ утверждает, что на фоне роста нарушений прав человека, авторитарных тенденций, а также глобальных и региональных политических потрясений, эта риторика может всё чаще приводить к конкретным результатам и может направить развитие событий в русло, опасное для территориальной целостности Боснии и Герцеговины. Во второй части анализа рассматривается формирование Республики Сербской как института и анализируется её сецессионистский дискурс с момента возникновения. В третьей части исследуются конституционные, институциональные и политические уязвимости Боснии и Герцеговины, а в четвёртой — атаки на гражданские свободы, авторитарные тенденции и среда, сформировавшаяся в Республике Сербской с 2023 года, с оценкой того, насколько реалистичным становится сценарий сепаратизма.
Анализ ставит целью ответить на следующие вопросы:
Как развиваются тенденции нарушений прав человека и авторитаризма в Республике Сербской? И могут ли эти тенденции привести к сецессии?
Республика Сербская: Антагонизм и сецессионизм
Республика Сербская (РС), один из двух энтитетов Боснии и Герцеговины, функционирующий в рамках международно признанной территориальной целостности страны, была провозглашена в 1992 году в условиях продолжающейся войны, а в 1995 году формально оформлена в результате Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине — широко известного как Дейтонское соглашение.[1]
Первый президент Республики Сербской Радован Караджич был признан Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии виновным в геноциде в Сребренице и приговорён сначала к 40 годам лишения свободы, а затем, по итогам апелляции, к пожизненному заключению (United Nations 2019).
С момента формирования энтитета отрицание геноцида в Сребренице — признанного МУТБЮ — и других актов геноцида и военных преступлений против босняков было структурной частью политического дискурса руководства РС. Милорад Додик, долгое время руководивший РС, называл геноцид в Сребренице — где не менее 8 000 босняков были убиты на этнической и религиозной почве с особой жестокостью, скоординированно и систематически, с намерением скрыть следы преступления — «выдуманным мифом» (Rahim 2019).
В августе 2018 года Народная скупщина РС отменила выводы отчёта Комиссии РС 2004 года, который признавал преступление в Сребренице и массовые казни босняков сербскими военными формированиями (Rahim 2019). В 2019 году правительство Додика создало так называемую «независимую международную комиссию», которая в своём отчёте 2021 года заявила, что в Сребренице никакого геноцида не было (Tallan 2022). Правительство РС официально опирается на этот отчёт. После постановления Верховного представителя 2021 года, криминализирующего отрицание геноцида, РС официально бойкотировала государственные институты и приняла законопроекты, утверждающие, что решения Верховного представителя не действуют на территории РС (Balkan Insight 2021).
Отрицание геноцида в РС имеет широкое распространение. Публичным пространствам и общежитиям присваиваются имена Караджича, военные преступники преподносятся как герои национального нарратива. В учебных программах не упоминается Сребреница. Решения МУТБЮ представляются учащимся как «антисербская пропаганда» (Hodžić 2025). Таким образом, атмосфера, в которой процветает отрицание геноцида, негативно влияет на правовую гармонию в Боснии и Герцеговине и подпитывает укоренившуюся после войны атмосферу недоверия.
Одновременно сецессионизм всегда оставался потенциальным вариантом для РС. Уже в 1996 году — всего через год после подписания Дейтонского соглашения — тогдашний президент РС Биляна Плавшич заявила о необходимости выхода РС из состава Боснии и Герцеговины и присоединения к Союзной Республике Югославии (впоследствии — Сербия и Черногория, затем Сербия) (Pepi 2022). В качестве одного из обоснований она называла якобы «генетическую неполноценность» босняков по сравнению с сербами из-за их религиозной и этнической принадлежности (Shatzmiller 2002, цит. по Pepi 2022). Позднее Плавшич была обвинена МУТБЮ по двум пунктам геноцида, пяти пунктам преступлений против человечности и одному пункту убийства.[2]
В 2000-х годах Додик, став доминирующей фигурой в политике РС, регулярно выдвигал сецессионистские тезисы, тогда как боснякские лидеры Федерации Боснии и Герцеговины (ФБиГ) в ответ говорили о необходимости ликвидации РС как энтитета (Congressional Research Service 2019). Провозглашение независимости Косово* в 2008 году и её признание многими государствами сыграли ключевую роль в укреплении сецессионистской риторики элит РС. Последняя мощная волна сецессионизма в РС совпала с авторитарным разворотом 2020-х годов и усилением нарушений прав человека. С одной стороны, происходили атаки на свободные СМИ и НПО через закон о клевете и другие ограничительные правовые меры, с другой — это сопровождалось появлением сецессионистских законопроектов и риторики.
После рассмотрения конституционных, институциональных и политических уязвимостей Боснии и Герцеговины в следующем разделе статья перейдёт к обсуждению того, как авторитарная траектория РС с 2023 года влияет на перспективы сецессии.
Сложные конституционные, институциональные и политические факторы в Боснии и Герцеговине
Политическая архитектура Боснии и Герцеговины (БиГ), сформированная Приложением IV Дейтонского мирного соглашения 1995 года, определила политический профиль страны, создав сложную многоуровневую систему, распределяющую административные полномочия между двумя государственными энтитетами — Федерацией Боснии и Герцеговины (ФБиГ) и Республикой Сербской (РС), а также Округом Брчко (Council of Europe Parliamentary Assembly 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Эта сложная конституционная структура характеризуется фрагментированностью на пяти уровнях власти: муниципальном, кантональном (в ФБиГ), энтитетном, уровне округа Брчко и государственном уровне, что приводит к дублированию функций и масштабным неэффективностям (BTI 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023).
Институциональный дизайн, созданный с целью предотвратить возобновление вооружённого конфликта, включает механизмы вето, призванные защитить интересы трёх конститутивных народов — босняков, хорватов и сербов. На практике же эти механизмы придают приоритет этническому представительству в ущерб институциональной функциональности, что создаёт постоянный политический тупик, который часто называют «ветократией» (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023).
Административная сложность системы проявляется в существовании 14 правительств и законодательных органов, включающих около 600 депутатов различных уровней (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Исполнительная власть включает Совет министров (CoM) на уровне государства, состоящий из девяти министерств, правительство ФБиГ с 16 министерствами, правительство РС с 17 министерствами, а также 10 кантональных правительств ФБиГ, которые суммарно управляют 95 министерствами (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Подобный чрезмерно разросшийся организационный аппарат делает исполнительную структуру «чрезвычайно затратной» и перегруженной, что приводит к крайне неблагоприятному соотношению административных расходов и инвестиционных затрат (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024).
Система также подрывается отсутствием координации и субординации между многочисленными уровнями правительства, что препятствует оперативному принятию решений и тонкому внедрению политик, направленных на предотвращение нарушений прав человека и сецессионистских попыток (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; BTI 2024; European Commission 2024). Глубокая фрагментация, встроенная в политический тупик всей системы управления, подвергает страну рискам повторяющейся нестабильности и административного паралича (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; European Commission 2024).
Климат эндемичной коррупции, тесно связанный с синдромом «захвата государства», укоренённым в международно признанной и закреплённой институциональной фрагментации, создаёт враждебную среду для независимых ОГО и критических медиа, что формирует почву для институциональных злоупотреблений (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023).
Политические партии БиГ в основном функционируют как клиентелистские сети. Они контролируют примерно 90% рабочих мест в государственном секторе, однако распределяют их преимущественно на основе лояльности, а не профессиональных качеств кандидатов (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Систематическая политизация государственного сектора, который охватывает около 30% рабочей силы страны, делает судебные органы, правоохранительные органы и другие государственные институты уязвимыми перед политическим вмешательством и выборочным применением законов (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; BTI 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023). Такая ситуация превращает критические ОГО и независимые СМИ — ключевых акторов в борьбе с коррупцией и контроле над властью — в экзистенциальную угрозу для властей (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023).
Политический дискурс, особенно исходящий от руководства Республики Сербской, последовательно и систематически использует эксклюзивистскую риторику для стигматизации критиков, подрывая общественное доверие и создавая нарративные оправдания для законодательных репрессий (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023; Council of Europe Parliamentary Assembly 2024).
Медийный ландшафт БиГ является фрагментированным, с слабым фактическим плюрализмом, несмотря на большое количество существующих СМИ (Council of Europe Parliamentary Assembly 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Средства массовой информации в значительной степени финансово зависят от государственного финансирования и государственной рекламы, что создаёт широкие возможности для политического давления и вмешательства (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; Council of Europe Parliamentary Assembly 2024). В итоге СМИ действуют в «крайне неблагоприятных политических и экономических условиях», несмотря на сравнительно благоприятную нормативную базу (Council of Europe Parliamentary Assembly 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024).
Независимые СМИ, особенно те, что освещают ключевые темы — права человека, борьбу с коррупцией и клиентелизм, всё чаще вынуждены функционировать как некоммерческие организации гражданского общества, зависящие от зарубежных доноров, что означает: любое сокращение внешнего финансирования автоматически ведёт к сужению гражданских прав (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Аналогичным образом, гражданское общество БиГ в целом характеризуется низкой организационной устойчивостью и сильной зависимостью от международных доноров, поскольку не пользуется значительной поддержкой местных общин или частного сектора (BTI 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Нежелательные для властей ОГО систематически лишаются доступа к государственному финансированию, в то время как чрезмерно большая доля средств направляется организациям, связанным с правительством, или объединениям ветеранов войны, которые нередко не обладают прозрачностью и подотчётностью (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023; 2024). Такая институциональная зависимость делает ОГО первой мишенью при обострении политической напряжённости и ослаблении международной поддержки.
Стратегическое наступление Республики Сербской на гражданские свободы, 2024–2025
Критическое усиление давления произошло в период, предшествовавший 2024 году, и продолжилось в 2024–2025 годах, переросши рамки обычной политической конфронтации в институционализированную атаку на гражданские свободы через законодательные механизмы, направленные на ослабление критических ОГО и СМИ. Республика Сербская (РС) применила наиболее жёсткие формы ограничения гражданских прав. Руководство энтитета продвигало законы, однозначно нацеленные на подавление инакомыслия и расследовательской журналистики (Council of Europe Parliamentary Assembly 2024).
В июле 2023 года парламент РС внёс поправки [1] в уголовный кодекс, криминализировав клевету, тем самым отменив двадцатилетний прогресс демократических реформ и обозначив значительную деградацию защиты медийной деятельности и свободы выражения мнений (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; Council of Europe Parliamentary Assembly 2024; European Commission 2024). Власти незамедлительно приступили к реализации нового законодательства. Уже к ноябрю 2023 года было зарегистрировано 23 дела о клевете по новым поправкам (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Затягивая критических журналистов в «долгие и дорогостоящие судебные процессы», иски используются как инструмент запугивания и шантажа, создавая «охлаждающий эффект» на критическую журналистику и расследования (Council of Europe Parliamentary Assembly 2024; European Commission 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Это приводит к снижению операционной эффективности сектора, поскольку ресурсы перенаправляются на юридическую защиту вместо основной деятельности организаций, порождая также дополнительное эмоциональное выгорание (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024).
Параллельно с законом о клевете власти РС продвигали проект закона «О специальном реестре и публичности работы некоммерческих организаций» [2], широко известный в международных кругах как «закон о иностранных агентах» (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024; Móra et al. 2024). Инициатива предполагала присвоение организациям, получающим иностранное финансирование, статуса «иностранного агента», что влекло за собой чрезмерный государственный надзор (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024). Проект закона предусматривал несколько жёстких ограничительных механизмов:
- тяжёлое административное бремя, чрезмерные отчётные обязательства и навязчивые проверки;
- требование маркировать любые материалы указанием, что они подготовлены «некоммерческой организацией», независимо от политического характера деятельности (Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2024).
По содержанию закон был близок к аналогичному закону, принятому ранее в Российской Федерации.
Одним из наиболее тревожных аспектов закона была попытка регулировать адвокационную деятельность и кампании. Запрет на участие иностранных финансируемых ОГО в публичных политических дебатах мог бы значительно ограничить демократическое участие в Республике Сербской, поскольку расплывчатый язык закона — такие понятия как «политическая деятельность» и «политическое действие» — предоставлял властям практически неограниченную возможность наказывать организации по своему усмотрению. Международные акторы, включая ОБСЕ, Совет Европы и Европейскую комиссию, указали, что такие положения нарушают как конституционные гарантии, так и международные стандарты в области прав человека. Закон был отменён решением Конституционного суда БиГ U-6/25 [3] как несоответствующий конституционным нормам Боснии и Герцеговины и статье 11 ЕКПЧ. Однако остаётся неопределённым, какие дальнейшие шаги предпримут власти РС.
РС также существенно ограничивает свободу собраний граждан. Полиция РС подавила протесты транс-энтитетного движения «Правда за Давида», которое возникло после гибели студента Давида Драгичевича в Баня-Луке, прибегнув к репрессиям и уголовным преследованиям, что в итоге привело к распаду движения (BTI 2024). С 2021 года власти РС систематически препятствуют реализации права на мирные собрания (BTI 2024; Transparency International in Bosnia and Herzegovina 2023).
Внезапное сокращение финансирования USAID в Боснии и Герцеговине быстро было превращено в политическое оружие акторами, склоняющимися к авторитаризму. Консервативные политические силы, многие институты которых долгие годы получали выгоду от американской помощи, встретили анти-USAID риторику администрации Трампа с «откровенной радостью», демонстрируя авторитарные тенденции и враждебность к гражданскому обществу (Salkanović 2025). Это сопровождалось координированной кампанией дезинформации, включая ложные заявления о пропаже 250 миллионов долларов и выдуманные сообщения о том, что якобы некий адвокат Мартин Де Лука, ошибочно представленный как член команды Трампа, прибыл расследовать исчезновение средств в БиГ (Salkanović 2025).
Параллельно эти фейковые новости распространялись государственными вещателями и проправительственными СМИ Республики Сербской, которые называли ОГО и независимые СМИ «форпостами ЦРУ», а лояльные эксперты обвиняли USAID в финансировании терроризма на «Ближнем Востоке» [Западной Азии] (Salkanović 2025). Продвигая такие нарративы, государственные структуры формировали почву для оправдания скандального закона об «иностранных агентах», изображая гражданских акторов как «иностранных наёмников», а международную помощь — как угрозу суверенитету.
Путём дискредитации организаций и попыток лишить легитимности демократическое участие такие кампании усилили авторитарный оппортунизм и ещё больше ухудшили хрупкое состояние гражданских прав в БиГ (Salkanović 2025). Более того, финансовая дестабилизация среди ОГО, независимых СМИ и наблюдательных организаций, в сочетании с враждебными публичными нарративами, создала условия, при которых местные авторитарные тенденции могут укрепиться, создавая риск долговременных негативных последствий для нестабильного политического контекста БиГ (Salkanović 2025).
Одним из таких рисков является сецессионизм, который всё более активно присутствует в политической повестке Республики Сербской. Иными словами, нормализация правовых нарушений внутри страны может создать благоприятную почву для сецессионизма. Но как это может произойти? Удалось ли сецессионистской риторике изменить общественное мнение в свою пользу?
В статье, опубликованной Лондонской школой экономики, Семир Дзебо (2025a) представляет свои статистические исследования и показывает, что, хотя популистский дискурс служит политической стратегией элиты на уровне Додика, он оказался неспособным изменить позиции рядовых граждан. Общественное мнение продолжает формироваться, как и прежде, под влиянием традиционных факторов — таких как этническая идентичность и экономическое недовольство. Однако этот дискурс, как показывает исследование, выполняет функцию инструмента, с помощью которого элита Республики Сербской пытается преодолеть институциональные ограничения, препятствующие продвижению сепаратистской повестки (Dzebo 2025b). Если упростить, это означает, что сецессионистская риторика не убеждает население в необходимости отделения, но помогает элите обходить правовые барьеры на пути к сепаратизму. Другими словами, Додик и его окружение не могут реализовать свой сепаратистский замысел демократическим путём и, следовательно, могут попытаться осуществить его авторитарными средствами.
Чтобы лучше понять этот аргумент, можно обратиться к другой публикации KHAR Center — «Территориальная автономия как фактор политической стабильности в постъюгославском контексте: Позитивный или негативный?» В ней подчёркивается, что когда права человека, свободы и верховенство права не гарантируются, а «распределение полномочий не спроектировано последовательно и корректно в соответствии с демократическими принципами и правами человека», автономия может привести к системному насилию (KHAR Center 2025). В этом смысле элита РС подрывает децентрализацию Боснии и Герцеговины.
Другим значимым фактором является тот факт, что США отменили санкции против Додика и его окружения накануне выборов (Reuters 2025). Хотя бывший американский дипломат с опытом работы в регионе, Джей Трусдейл, связал это решение с тем, что Додик «подчинился суду в Сараево», если сопоставить это с выводами настоящего анализа, данное объяснение выглядит неубедительным.
В конечном итоге, события последних лет показывают, что Додик и сецессионистская элита РС демонстрируют решимость двигаться по пути авторитаризма. Если принять во внимание наличие сепаратистского намерения, можно утверждать, что последствия авторитаризма будут использованы в интересах сецессионизма, и движение к этим целям авторитарным путём вовсе не обещает ненасильственных результатов. Таким образом, нынешнее руководство РС угрожает не только общественной гармонии в Боснии и Герцеговине, но и международной безопасности в регионе в целом.
Заключение
Анализ, изучающий нарушения прав человека и тенденции к авторитаризму в территориальной единице Боснии и Герцеговины — Республике Сербской — и обсуждающий связи этих процессов с сепаратизмом и сецессионизмом, позволяет сформулировать ряд выводов.
На фоне того, что глобальные политические акторы определяют своё поведение в рамках неореалистской парадигмы, в Республике Сербской наблюдаются ограничение прав и свобод человека и рост авторитарных тенденций. Эти ограничения проявляются в конкретных примерах: сужение права на объединение и собрания, преследование граждан, пытающихся воспользоваться этими правами, систематические кампании очернения в адрес НПО и независимых СМИ, злоупотребление законом о диффамации, попытки измотать критиков власти длительными и тяжёлыми судебными процессами, а также попытки ограничить участие гражданского общества в общественных обсуждениях посредством законодательных изменений. Фактически подтверждённое сохранение власти действующим руководством на последних внеочередных выборах позволяет предположить, что эти атаки и попытки будут продолжены.
Параллельно с продолжающимися нарушениями прав человека и авторитарными тенденциями сепаратистская риторика руководства Республики Сербской представляет собой растущую угрозу для боснийского федерализма. В условиях нарушений прав человека и ослабления международного давления любой внутренний кризис может быть манипулятивно интерпретирован, приписан структуре политической системы Боснии и Герцеговины и использован для усиления сепаратистских тенденций. Таким образом, анализ утверждает, что в условиях нарушений прав человека и нарастающего авторитаризма вероятность реализации сепаратистского сценария увеличивается.
Концевое примечание:
* Ссылки на Косово приводятся без ущерба для позиций по вопросу о статусе, в соответствии с Резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности ООН и заключением Международного суда по вопросу о декларации независимости Косова.
[1] Office of the High Representative (OHR). 1995. “Dayton Peace Agreement.” OHR.int. Accessed November 29, 2025. https://www.ohr.int/dayton-peace-agreement/.
[2] International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia (ICTY). 2003. Prosecutor v. Biljana Plavšić, IT-00-39&40/1-S: Sentencing Judgment. 27 February 2003. https://www.icty.org/x/cases/plavsic/tjug/en/pla-tj030227e.pdf.
[3] Закон о измјенама и допунама Кривичног законика Републике Српске, Службени гласник Републике Српске, бр. 73/23.
[4] Закон о посебном регистру и јавности рада непрофитних организација РЕПУБЛИКА СРПСКА. МИНИСТАРСТВО ПРАВДЕ. Бања Лука, јануар 2025 године.
[5] Ustavni sud Bosne i Hercegovine, Odluka broj U-6/25 od 29. Marta 2025. godine. https://www.ustavnisud.ba/en/158th-plenary-session-the-course-of-the-session-so-far
Источники:
Balkan Insight. 2021. “Bosnian Serbs to Boycott State Institutions over Genocide Denial Ban.” Balkan Insight, July 27, 2021. https://balkaninsight.com/2021/07/27/bosnian-serbs-to-boycott-state-institutions-over-genocide-denial-ban/#:~:text=Marketing%20Marketing-,Bosnian%20Serbs%20to%20Boycott%20State%20Institutions%20over%20Genocide%20Denial%20Ban,Serb%2Ddominated%20Republika%20Srpska%20entity.
Balkan Insight. 2023. “Bosnia’s Serb Entity Passes Law Rejecting Constitutional Court’s Authority.” Balkan Insight, June 28, 2023. https://balkaninsight.com/2023/06/28/bosnias-serb-entity-passes-law-rejecting-constitutional-courts-authority/.
Balkan Insight. 2025. “Bosnia’s Top Court Confirms Serb Leader Dodik’s One-Year Prison Sentence.” Balkan Insight, August 1, 2025. https://balkaninsight.com/2025/08/01/bosnias-top-court-confirms-serb-leader-dodiks-one-year-prison-sentence/.
BTI. 2024. BTI 2024 Country Report — Bosnia and Herzegovina. Gütersloh: Bertelsmann Stiftung. https://bti-project.org/fileadmin/api/content/en/downloads/reports/country_report_2024_BIH.pdf.
Congressional Research Service. 2019. Bosnia and Herzegovina: Background and U.S. Policy (Report R45691). April 15, 2019. https://www.everycrsreport.com/reports/R45691.html.
Central Election Commission of Bosnia and Herzegovina. 2025. “Prijevremeni izbori za predsjednika Republike Srpske — Preliminary Results.” Izbori.ba, accessed November 29, 2025. https://www.izbori.ba/Rezultati_izbora/?resId=39&langId=4#/5/0/0.
Council of Europe Parliamentary Assembly. 2024. Honouring of Obligations and Commitments by Bosnia and Herzegovina: Report. Strasbourg: Council of Europe Parliamentary Assembly. https://rm.coe.int/report-bosnia-and-herzegovina-en-2775-7571-7898-1/1680b19325.
Dzebo, Semir. 2025a. “What Drives Secessionism in Republika Srpska?” EUROPP – European Politics and Policy Blog, London School of Economics, November 24, 2025. https://blogs.lse.ac.uk/europpblog/2025/11/24/secessionism-republika-srpska-dodik-populism-bosnia/.
Dzebo, Semir. 2025b. “ Unpacking Populist Secessionism: Elite Discourse and Mass Attitudes in Republika Srpska, Bosnia and Herzegovina.” Nations and Nationalism 1–15. https://doi.org/10.1111/nana.70021.
European Commission. 2024. Bosnia and Herzegovina 2024 Report. Brussels: European Commission.
EWB. 2025. “Dodik’s Presidential Mandate Terminated by Central Election Commission.” European Western Balkans, August 6, 2025. https://europeanwesternbalkans.com/2025/08/06/dodiks-presidential-mandate-terminated-by-central-election-commission/.
Hodžić, Refik. 2025. “30 Years After: How Denial Can Fuel a New Conflict.” Justice Info, July 11, 2025. https://www.justiceinfo.net/en/147752-30-years-after-how-denial-fuel-new-conflict.html#:~:text=A%20pivotal%20moment%20in%20Republika,project%20an%20air%20of%20legitimacy.
Huskić, Adnan. 2025. “Contested Election in Republika Srpska: What Dodik’s Narrow Victory Really Means.” Friedrich Naumann Foundation for Freedom – Western Balkans, November 24, 2025. https://www.freiheit.org/western-balkans/contested-election-republika-srpska-what-dodiks-narrow-victory-really-means.
KHAR Center. 2025. “Territorial Autonomy as a Factor of Political Stability in Post-Yugoslavian Context: Negative or Positive?” KHAR Center, May 22, 2025. https://kharcenter.com/en/researches/territorial-autonomy-as-a-factor-of-political-stability-in-post-yugoslavian-context-negative-or-positive.
Móra, Veronika; Ksenija Nikić; and Katarina Batkova, ed. 2024. How to Respond to Civic Space Restrictions: Experiences from Hungary, Serbia and Slovakia. Edited by Ivana Rosenzweigova. The Hague: European Center for Not-for-Profit Law (ECNL). https://ecnl.org/sites/default/files/2024-06/ECNL%20How%20to%20respond%20to%20civic%2 0space%20restrictions%20HU%20SRB%20SK%20%281%29.pdf
OSCE Office for Democratic Institutions and Human Rights (ODIHR). 2025. “Election of Republika Srpska President saw candidates campaign freely but lacked a level playing field, international observers say.” 24 November 2025. https://odihr.osce.org/odihr/elections/602480.
Rahim, Zamira. 2019. “Srebrenica massacre is ‘fabricated myth’, Bosnian Serb leader says.” The Independent, April 14, 2019. https://www.independent.co.uk/news/world/europe/srebrenica-massacre-genocide-milorad-dodik-bosnia-myth-a8869026.html.
Reuters. 2025. “US lifts sanctions on Bosnian Serb leader Dodik and his allies.” Reuters, October 29, 2025. https://www.reuters.com/world/europe/us-lifts-sanctions-bosnian-serb-leader-dodik-his-allies-2025-10-29/.
Salkanović, Maida. 2025. “Authoritarian Opportunism: From Foreign Aid Cuts to Attacks on Civil Society in the Balkans.” SEE Check, April 30, 2025. https://seecheck.org/index.php/2025/04/30/authoritarian-opportunism-from-foreign-aid-cuts-to-at tacks-on-civil-society-in-the-balkans/.
Sarajevo Times. 2023. “Dodik Signs Decree on Non-Disclosure of the High Representative’s Decisions.” Sarajevo Times, July 7, 2023. https://sarajevotimes.com/dodik-signed-the-decree-on-non-disclosure-of-the-high-representatives-decisions/.
Transparency International in Bosnia and Herzegovina. 2023. Post-Conflict Dystopia: Captive State And Society – The Case Of Bosnia And Herzegovina. Banja Luka: Transparency International in Bosnia and Herzegovina. https://ti-bih.org/wp-content/uploads/2024/02/POST-CONFLICT-DYSTOPIA-CAPTIVE-STAT E-AND-SOCIETY.pdf.
Transparency International in Bosnia and Herzegovina. 2024. Bosnia and Herzegovina National Integrity System — English Report 2023. Banja Luka: Transparency International. https://images.transparencycdn.org/images/2023-Bosnia-and-Herzegovina-NIS-Eng_2025-03-30-095131_banl.pdf.
RFE/RL’s Balkan Service. 2023. “Bosnia High Representative Annuls Anti-Dayton Laws Passed By Serb Entity’s Assembly.” RFE/RL (Radio Free Europe / Radio Liberty), July 1, 2023. https://www.rferl.org/a/bosnia-schmidt-annuls-serb-anti-dayton-laws/32485153.html.
Tallan Donine. 2022. “Genocide Denial, Rising Tensions, and Political Crisis in Bosnia.” United States Holocaust Memorial Museum (Genocide Prevention Blog), February 18, 2022. https://www.ushmm.org/genocide-prevention/blog/genocide-denial-rising-tensions-and-political-crisis-in-bosnia.
P. Pepi. 2022. “Historical Background, Legality, and Legitimacy of the Proposed Secession of Bosnian Serbs.” Penn State Journal of Law & International Affairs (JLIA). https://insight.dickinsonlaw.psu.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1312&context=jlia.
United Nations. 2019. “UN court increases sentence of former Bosnian-Serb leader to life imprisonment.” UN News, March 20, 2019. https://news.un.org/en/story/2019/03/1035051#:~:text=20%20March%202019.-,UN%20court%20increases%20sentence%20of%20former%20Bosnian%2DSerb%20leader%20to,Serb%20Army%2C%20to%20life%20imprisonment.
