Паневразийский тренд в Турции: идеологические направления, политическая динамика и геополитические последствия (Часть I)

 Введение
 Война России против Украины вывела на поверхность давно существующий в Турции паневразийский тренд. За последние три года он стал ярко прослеживаться и в официальной позиции Анкары, и получил широкое распространение как в центральных СМИ, так и в социальных сетях и академических кругах — несмотря на игнорирование или отклонение всех критических замечаний.

Особое внимание привлекает тот факт, что турецкий паневразийизм, в отличие от своего происхождения в России, не является выражением одной идеологической позиции (радикальной или националистической); напротив, он охватывает весь спектр — от правых до левых, от светских до религиозных, от прогрессивных до консервативных, как турков, так и курдов, как военных, так и гражданских. Еще одна важная особенность заключается в том, что паневразийизм в Турции проявляется чаще всего как восхищение Россией и как часть глобальной пропагандистской машины Кремля. Конечно, у каждого политического и неполитического актора свои собственные мотивации и представления об евразийстве. Однако объединяющим элементом для большинства является лояльное отношение к российской экспансии — основной цели евразийства — и к одному из её главных столпов — авторитаризму Путина, а также демонстрация двойных стандартов и лицемерия в отношении международного права.

Турецкий евразийизм пока не обладает силой, способной формировать внешнюю и оборонную политику, но отрицать его влияние невозможно. Его роль в первую очередь заключается в использовании евразийцев правящей властью как во внутренней, так и во внешней политике. Современный турецкий евразийизм поддерживает режим «единовластия» Эрдогана как необходимый с точки зрения интересов государства, помогает расширить авторитарную коалицию за счёт обращения к «светским» избирателям вне исламистских и националистических кругов, стремится к влиянию в военных структурах и старается популяризировать в СМИ радикально-националистические тезисы внешней политики (Kınıklıoğlu, 2022a). В то же время евразийская риторика продолжает служить для Анкары инструментом шантажа — как в целях получения уступок от Запада, так и для сознательного обострения отношений с ним.

В этом анализе Центр KHAR рассматривает рост евразийства в Турции, причины его популярности и возможные последствия.

Цель анализа
 Целью анализа является изучение причин популярности евразийства в Турции, мотивации акторов, продвигающих эту идеологию, причин, по которым правительство Турции в последние годы активизировало продвижение евразийской повестки, способов её использования во внутренней и внешней политике, а также возможностей влияния паневразийства на геополитическое положение Турции.

Основные исследовательские вопросы

• Что такое паневразийство в классическом понимании?
• Что представляет собой турецкое евразийство?
• Почему турецкое и российское евразийство по сути противоречат друг другу, и почему, несмотря на это, Анкара усиливает этот тренд?
• Какие акторы продвигают эту идеологию в Турции?
• Как паневразийство влияет на внешнюю и внутреннюю политику Турции?
  
  
  

Источники
 Анализ основан преимущественно на академических и научных источниках, а также, в качестве вспомогательных, использует информацию из новостных и аналитических порталов.

Методологический подход
 Анализ базируется на дискурс-анализе, исследовании идеологических течений и сравнении позиций политических акторов.

Общая концепция паневразийской идеологии
 Классическое евразийство, или паневразийская идеология, представляет собой великорусскую концепцию, отвергающую европоцентризм. Она утверждает, что Россия является отдельной цивилизацией, геополитически и культурно отличной как от Европы, так и от Азии, но включающей элементы обеих. Эта цивилизация якобы объединяет монголо-тюркское наследие и православную культуру. Истоки этой идеологической линии уходят далеко за пределы фигуры Александра Дугіна, которого часто ошибочно называют «идеологом Кремля».

Славянофильство
 Евразийство, как предполагается, берет своё начало в славянофильстве — движении, возникшем в середине XIX века. Его основал русский философ, историк и поэт Алексей Хомяков, а также поддержали братья Аксаковы и Иван Киреевский. Это философско-идеологическое течение продвигало идею «славянского единства против западничества».

Для противопоставления себя «западникам» из Санкт-Петербурга славянофилы называли себя «московитами», «московским направлением» или «московской партией» и представляли себя как «русское направление, борющееся с Западом». В отличие от западников, которые подчеркивали общие ценности с Западной Европой, славянофилы акцентировали различия и считали, что западный путь неприемлем для России (Новая философская энциклопедия, 1997–2010).

Однако их тезис о «славянском единстве» на деле оборачивался пренебрежением к другим славянским народам. «Московиты» называли украинцев «малороссами», белорусов — «белыми русскими», отрицали существование их культур и языков, а борьбу этих народов за свои языки и литературы считали польской интригой (Potulnitskiy, 1998). По их мнению, славянство означало, прежде всего, принадлежность к православию, а доминирующими языком и культурой должны быть русский язык и русская культура.

Панславизм
 После Крымской войны славянофильство в России начало трансформироваться в панславизм. В это время проявилась враждебность к Западной Европе, особенно к Австрии и Польше, а также возникли радикальные идеи, такие как создание славянской федерации со столицей в Стамбуле (Serbest, 2017).

Основателями этого направления считаются русские националисты Николай Данилевский и его ученик Владимир Ламанский. Они утверждали, что между Европой и Азией не существует естественных географических границ, а потому Россия не может быть отнесена только к одной из них — напротив, она представляет собой особую географическую и культурную цивилизацию (Bassin, 2015).

Данилевский утверждал, что в основе этой цивилизации лежит славянское единство, и предлагал политическое объединение восточных славян для борьбы с Европой. Ламанский же поддерживал распространение русского языка среди славян и формирование славянского мировоззрения на основе России. Иными словами, один представлял политический панславизм, другой — литературно-политический, оба — как основу российской цивилизации (Kuprianov, 2017).

В основе идеологии Данилевского лежала не только враждебность к Западной Европе, но в большей степени — ненависть к Турции. В своей книге «Россия и Европа» (1869 г.) он писал:

«Великая и могущественная держава, входящая в состав европейской политической системы, несмотря на ослабление, продолжает свое незаконное и несправедливое господство силой, оскорбляя этим самые священные интересы (религиозные интересы) Европы — это варварская и захватническая Турция...»
 Он заявлял, что не понимает «симпатии европейцев к варварской и деспотической Турции».

Данилевский предлагал захватить Стамбул и сделать его столицей сильного славянского государства. По его мнению, захват Стамбула обеспечил бы переход славянства на место угасающей романско-германской культуры и стал бы основой для возникновения новой мировой цивилизации (Kaya & İşyar, 2009a).

В то время как западники, так и славянофилы считали турок «варварами», и освобождение Стамбула от турок было одной из главных идей.

Как и сегодня, антиподом идеи «Россия — отдельная цивилизация» у русских националистов была «униженность перед коллективным Западом». Для неславянских народов, особенно поляков, чехов, словаков, хорватов и словенцев, это было не столько панславизмом, сколько русским национализмом. Однако славяне, находившиеся под властью Османской империи, воспринимали Россию как освободителя. В этом контексте русско-турецкая война 1877–1878 годов рассматривается как реализация российской экспансионистской идеологии (Kaya & İşyar, 2009b).

Евразийство
 Идеология евразийства, возникшая в начале XX века, представляла собой несколько видоизмененную форму предыдущей традиции. Евразийцы считали себя идеологическими наследниками Данилевского и Ламанского. Один из основателей евразийства, Петр Савицкий, в своей программной статье «Евразийство» (1925) писал, что идея России как особой культурно-географической цивилизации принадлежит не им, а была высказана Ламанским ранее. Однако было различие: если Данилевский и Ламанский говорили о «славянском мире», то евразийцы говорили о «Русско-Евразийской» цивилизации (Kosharniy 2007a).

При этом евразийцы добавляли в свою модель «тюранские народы» — финно-угров, тюрков, монголов, маньчжуров (Badmaev, 2015). В отличие от славянофилов, они утверждали, что русская идентичность состоит не только из православных и славянских элементов, но и из смешения восточнославянских и монголо-татарских культур.

Что касается отношения к славянским народам, евразийцы во многом разделяли взгляды славянофилов и панславистов. Они включали восточных славян в понятие «Евразии», но считали чехов, словаков и поляков далекими от русской культуры (Glebov, 2003).

Во враждебности к Западной Европе евразийцы также следовали славянофилам и панславистам. Они отвергали западную модель либеральной демократии, правовое государство, парламентаризм, индивидуализм и концепцию прав человека.

После большевистского переворота, группа русских интеллектуалов, бежавших за границу, оформила евразийство как идеологию в начале XX века, а в 1920-е годы — как политическое движение в эмиграции. Главным идеологом евразийства считается князь Николай Трубецкой. В своей книге «Европа и человечество», изданной в Софии в 1920 году, он пропагандировал евразийство, не употребляя самого термина.

Основным манифестом евразийства считается сборник статей «Поворот к Востоку», опубликованный в Софии в 1921 году. В нем, помимо Трубецкого, публиковались географ Петр Савицкий, историк Георгий Флоровский и литературный критик Петр Сувчинский.

Позже к движению присоединились и другие эмигранты, и евразийцы вели активную деятельность до 1930-х годов в Софии, Праге, Белграде, Берлине, Брюсселе, Париже (Kosharniy 2007b).

Они включали в «Евразию» Восточную Европу, Западную Сибирь и Туркестан. По их мнению, культурная и духовная близость славян и тюранских народов, их этнопсихология, религиозные чувства и языки делали такое объединение необходимым. Истоки политико-культурного единства Евразии они видели не в Киевской Руси, а в Империи Чингисхана.

Они рассматривали большевистскую революцию как возможность «возврата к корням», отхода от чуждой «римско-германской» цивилизации. Хотя евразийство заявлялось как не-националистическая идеология, на практике оно предполагало подчинение «высшей русской культуре». В религиозной сфере объединяющим фактором оставалось православие, а «меньшие» культуры должны были гармонично сливаться с «высшей» — то есть с русской (Kosharniy 2007c).

Главный тезис евразийцев XX века: Запад — враг человечества, а Россия в любой форме (древняя, православно-монархическая или советская) — оплот борьбы против западной гегемонии. Исходя из этого, они поддержали создание СССР. Несмотря на неприятие атеизма и материализма, они верили, что за внешней коммунистической оболочкой скрываются глубокие национальные особенности, и воспринимали Советский Союз как геополитическое продолжение русской миссии.

Однако со временем чрезмерный элитизм евразийской доктрины вызвал резкую критику среди русской эмиграции. Первый серьёзный раскол произошел в 1923 году, когда Георгий Флоровский покинул движение. В 1928 году он написал статью «Евразийская одержимость», где заявил:

«Судьба евразийства — это история духовного поражения. Евразийскую правду невозможно заглушить. Но нужно прямо сказать: это правда вопросов, а не ответов; правда проблем, а не решений… В евразийской мечте небольшая привлекательная истина соединяется с большим самообманом» (Флоровский, 1928).

В 1927 году евразийцы объявили о создании своей политической организации. Но внутренний раскол уже было не остановить. В том же году возникло левое крыло, симпатизирующее сталинскому режиму. Активные представители этой группы — Карсавин, Эфрон, Святополк-Мирский — объединились вокруг газеты «Евразия». В отличие от правых, они не считали СССР временным этапом к «великой России», а полагали, что он уже воплощает их идеал (Kosharniy 2007b).

Трубецкой, Савицкий и другие представители правого крыла основали Евразийскую партию. Но популярность движения уже резко упала, и к середине 1930-х годов оно распалось.

Неоевразийство
 Одним из предшественников неоевразийства — а точнее, неославянофильства — стал Александр Солженицын. В последние годы существования СССР он предложил создать русско-славянское государство, в которое входили бы Россия, Беларусь и Украина. Он также считал необходимым включить в состав этого государства территории Казахстана, населённые русскими. Эта идея получила поддержку Бориса Ельцина, который в то время возглавлял РСФСР (Elma, 2009).

В феврале 1991 года Россия, Беларусь и Украина подписали соглашение о создании нового союза, который был представлен как ожидаемое славянское объединение. Однако вскоре эта идея утратила популярность в России, поскольку ограниченная гегемония только на восточнославянском пространстве казалась слишком скромной для великодержавных амбиций Москвы (Kaya ve İşyar, 2009c). В результате Россия вновь изменила курс — от неославянофильства к неоевразийству.

Первым выразителем неоевразийства в постсоветской России стал историк и этнограф Лев Гумилёв. В юности он познакомился с Петром Савицким — одним из лидеров классического евразийства. Как и классические евразийцы, Гумилёв выступал против католицизма, демократии и индивидуализма. Он утверждал, что евразийский (то есть российский) суперэтнос превосходит римско-германскую цивилизацию (Paradowski, 1999).

Гумилёв делал акцент на этнической составляющей и утверждал, что Евразия представляет собой цивилизацию с особым суперэтносом. Согласно предложенной им «пассионарной теории этногенеза», «великий русский» суперэтнос состоит из восточных и западных славян, балтов, финнов, тюрков и в некоторой степени монголов. Однако, по его мнению, именно русские являются основополагающим элементом евразийского суперэтноса, несмотря на наличие тюранского культурного следа (Amirbek, 2015).

В отличие от классических евразийцев, Гумилёв признавал значение Киевской Руси и утверждал, что её формирование происходило при значительном участии как русских, так и тюркских влияний.

Другим заметным представителем нового евразийства был Александр Панарин. Он считал, что после распада СССР евразийство стало единственным спасением для России. По его мнению, православие и ислам, а также славянские и тюркские народы, населяющие Россию, являются цементирующими элементами для построения единой Евразии (Laruelle, 2004a).

Однако одновременно Панарин критиковал такие региональные проекты, как «Шёлковый путь» или «Тюркское единство», считая их идеологиями, отрицающими русскую культуру и подрывающими евразийскую идею. Он полагал, что подобные инициативы работают против славяно-тюркского единства.

Несмотря на риторику о «внутрироссийском» единстве славян и тюрок, Панарин подчёркивал важность ослабления влияния Турции в регионе. Он утверждал, что единственный путь для тюркского мира обрести универсальную ценность — это объединение с русским миром (Laruelle, 2004).

 Наиболее известным представителем современного неоевразийства в России стал Александр Дугин. По своей сути он ближе к левому крылу евразийцев, отколовшемуся от классического течения в конце 1920-х годов. В отличие от классических евразийцев, Дугин считает основой евразийства не царскую Россию, а территорию бывшего СССР. Он подчеркивает необходимость контроля России над постсоветским пространством и рассматривает это как фундамент для будущего государства, аналогичного СССР. С его точки зрения, создание Евразийского союза — положительный шаг в этом направлении (Bassin, 2011).

Более того, Дугин считает, что рамки евразийской идеологии выходят за пределы географии бывшего СССР. Он выступает за создание новой империи, которая объединит Евразию под руководством России. При этом эта империя должна быть больше и мощнее, чем СССР (Dugin, 2005a).

В своей антагонистической позиции к Западу Дугин продолжает традиции классических евразийцев, однако с важным отличием: если их врагом была «римско-германская цивилизация», то у Дугина главные враги — это США и Великобритания.

Предложенный классиками евразийства и Гумилёвым синтез русской и тюркской культур отсутствует у Дугина. Напротив, он воспринимает его с негативным оттенком. По его мнению, евразийство — это не культурное, а геополитическое понятие, и русско-тюркский синтез в нём не имеет значения.

Напротив, как и Панарин, Дугин считает все проекты, продвигаемые под знаменем «тюркского единства», вредными. Он утверждает, что интересы Турции в регионе необходимо сдерживать. Несмотря на демонстрацию «доброжелательности» по отношению к турецким властям после попытки переворота FETÖ в 2016 году, по своей сути Дугин рассматривает Турцию как атлантистскую страну и серьёзную угрозу для Евразии. В качестве противовеса он предлагает стратегический союз России с Ираном.

Дугин считает, что выход Ирана к Индийскому океану решит геополитическую проблему, с которой Россия сталкивается на протяжении веков. Кроме того, он рассматривает продолжающуюся поддержку Азербайджаном Турции как дестабилизирующий фактор и утверждает, что в такой ситуации Россия, Иран и Армения должны разделить Азербайджан (Dugin, 2005b).

Евразийство Дугина можно рассматривать как радикальную форму классического евразийства — идеологию политической и геополитической экспансии, обеспечивающую доминирование русского национализма в Евразии. В этом смысле оно служит идеологическим фундаментом нынешней и планируемой оккупационной политики России в постсоветском пространстве.

Кто такой Дугин — идеолог Кремля или авантюристический русский фашист?
 Сложно однозначно ответить на вопрос: кто использует кого? — Путин ли использует идеи Дугина для укрепления своего авторитаризма и империализма, или сам Дугин, страдая не меньшей формой имперской болезни, использует Путина для достижения собственных целей?

В течение долгого времени в Турции Дугина представляли как «главного советника Путина», «помощника Путина». До сих пор в медиа и политических кругах его называют этим титулом. В западной прессе также встречаются заявления о том, что Дугин — «мозг Путина».

Однако в самой России по этому поводу высказываются разные мнения. Некоторые считают Дугина псевдоинтеллектуалом, не представляющим значимой фигуры для Кремля, далёким от роли «серого кардинала», а также утверждают, что у российской власти в целом нет никакой идеологии (Волков, Telegram, 2022).

Другие указывают на то, что, несмотря на преувеличенную важность Дугина как «лидера русского мира», нельзя забывать, что он преподавал в Академии Минобороны РФ и имел связи с ФСБ. Согласно этой точке зрения, Дугин — один из 10–15 идеологов, которых режим Путина использует в своей внешней и внутренней пропаганде (Радио Свобода, 2022).

Существуют также утверждения, что ранее Путин не проявлял к Дугину особого интереса, и только после гибели дочери Дарьи Дугин стал причисляться к числу националистических идеологов, с которыми встречается руководство Администрации президента РФ. По этим данным, руководство АП ведёт тесные контакты с Дугиным, Александром Прохановым, Варданом Багдасаряном и владельцем телеканала «Царьград», олигархом Константином Малофеевым, с целью выработки «новой идеологической концепции» (Meduza, 2022).

Назначение Дугина в 2024 году директором Высшей школы политики при Российском государственном гуманитарном университете (которая носит имя Ивана Ильина — идеолога русского фашизма) также подтверждает этот тезис (VOA, 2024a).

Общий вывод, с которым соглашаются многие эксперты, таков: государственная политика России стала настолько радикально-националистической и имперской, что Дугин больше не является маргинальным игроком, а занял место в центре. То есть, сам Дугин остался прежним — просто те идеи, которые ранее считались маргинальными и радикальными, теперь совпадают с официальной государственной линией (VOA, 2024b).

Что такое тюркский евразийство?
 Идея евразийства в тюркском мире обсуждалась в разные периоды в различных формах и, в отличие от России, не всегда имела националистическую основу. В последние годы она чаще проявляется в форме, более приближенной к предложенному Россией евразийству, где доминирует русская идентичность.
 В начале XX века одна из известных фигур тюркского мира Юсуф Акчура выдвинул концепцию союза русских и тюркских народов против европейской и китайской гегемонии. Однако, когда русские не приняли это предложение, Акчура обратился к течению тюркизма в новообразованной Турецкой Республике (Kınıklıoğlu, 2022b).
 Наиболее горячим сторонником идеи евразийства в Турецкой Республике был левый марксистский поэт и писатель Атила Илхан. Илхан утверждал, что многовековое соперничество между Россией и Османской империей является игрой Запада, и подчеркивал важность продолжения тесных связей между большевиками и кемалистами в период 1919–1938 годов (Aktürk, 2004).
 Мнения левых марксистских евразийцев, опиравшихся на популярность таких тюркистов-евразийцев, как Юсуф Акчура, Исмаил Гаспралы и Мустафа Кемаль Ататюрк, развивавший связи с Советским Союзом в годы основания республики, в своей основе противоречили друг другу. Первые выступали за пантюркизм, утверждавший культурное превосходство тюрков от Китая до Адриатики, а вторые больше ориентировались на сотрудничество, которое сегодня можно сопоставить с евразийством Ду́гина.
 В первые годы Второй мировой войны турецкие пантюркисты симпатизировали фашистской Германии, во главе этого процесса стояли такие имена, как Нихал Атсыз, Алпарслан Тюркеш, Заки Велиди Тоган. Главным мотивом поддержки Германии со стороны тюркистов была надежда на то, что эта война приведёт к освобождению тюркских народов, находящихся под советской оккупацией. Однако после поражения Германии в войне и турецкая политика изменилась соответствующим образом — Тюркеш, Атсыз и другие тюркисты были арестованы, а пантюркизм стал рассматриваться как радикальное течение (Kınıklıoğlu, 2022c).
 Тем не менее, вопреки ожиданиям, это не привело к усилению марксистских евразийцев в Турции. Победивший во Второй мировой войне СССР выдвинул территориальные претензии на Карс и Ардаган и потребовал баз на проливах, что вызвало антироссийскую и антисоветскую реакцию в Турции. Анкара была вынуждена выбрать западный блок, в первую очередь США, чтобы защититься от угроз Москвы (Çelik, 2023). Присоединившись к НАТО в 1952 году, Турция фактически провозгласила официальной государственной политикой антитезу русскому евразийству.
 Когда в начале 1990-х годов распался Советский Союз, идея евразийства в Турции снова обрела анти-российский характер. Поддерживаемое Западом, это евразийство предполагало превращение Турции в одного из главных акторов на постсоветском пространстве, особенно в Центральной Азии и Южном Кавказе (Dalay 2021a).
 Желание Запада видеть Турцию, а не Иран, модельной страной для новых независимых мусульманских и тюркских государств расширяло возможности Анкары. Термин «Евразия» снова вошел в повестку Турции именно в те годы. Тургут Озал и Сулейман Демирель поддерживали идею «тюркского мира от Адриатического моря до Великой китайской стены» (CS Monitor, 1993).
 Однако несмотря на первоначальную активность, Турции не удалось достичь желаемых результатов в изменениях на постсоветском пространстве (Dalay 2021b).
 К концу 1990-х годов с приходом к власти Демократической левой партии во главе с Бюлентом Эджевитом начали происходить изменения в политике, полностью ориентированной на западный блок. Наиболее известный представитель левоцентристского течения того периода, министр иностранных дел Исмаил Джем, реализовавший концепцию «регионально-ориентированной внешней политики» (Kınıklıoğlu, 2022d), представил тюркское евразийство в новом виде. По мнению Джема, «благодаря своим историко-культурным особенностям и уникальной европейско-азиатской идентичности Турция находится в устойчивом положении на пути к тому, чтобы стать стратегическим центром Евразии» (Kınıklıoğlu, 2022e).
 Однако евразийство Исмаила Джема, в отличие от классического евразийства, не было направлено против Запада. И в отличие от националистических евразийцев в Турции, оно не было направлено против России. Напротив, Джем верил, что завершение холодной войны упростит интеграцию между Западной Европой и Азией (Dalay 2021c).
 Проект «Голубой поток», подписанный в 1997 году, а также план действий «От двустороннего сотрудничества к многостороннему партнерству», подписанный в 2001 году, можно рассматривать как проявления евразийства Джема.
 Идея евразийства периода Джема продолжилась и в первые годы правящей Партии справедливости и развития (AKP). Один из архитекторов внешней политики АКП того периода — Ахмет Давутоглу — в своей книге «Стратегическая глубина» предложил термин «Афро-Евразия», который подчеркивал, что Турция находится не на периферии Европы, а в центре множества регионов, и тем самым возлагал на нее большую функциональную нагрузку.
 На фоне напряжённости с Вашингтоном, возникшей после отказа Турции поддержать вторжение США в Ирак, визит Путина в Анкару (декабрь 2004 года) был интерпретирован турецкими евразийцами как «тюрко-славянское братство» (Kınıklıoğlu, 2022f).
 Однако в то же время сближение с Россией в тот период нельзя рассматривать как проявление евразийства во внешней политике Турции. Это скорее можно оценить как прагматические шаги, ориентированные на Турцию (пример Джема), или мечтательные (пример Давутоглу). Тем не менее, есть утверждения, что приход АКП к власти, поддержка Вашингтона в её первые годы, а также осуществление прозападной внешней политики, включая процесс вступления в ЕС, спровоцировали развитие идеологического неоевразийства в Турции (Kınıklıoğlu 2022g).
 Таким образом, обещания правительства АКП начать политические и правовые реформы, сократить роль армии, открыть курдский вопрос, продвинуть демократизацию и получение поддержки от либеральных кругов и бизнес-среды беспокоили военное руководство, которое в течение многих лет формировало политику страны. В этот момент они увидели в евразийстве выход. Ведь евразийство по своей сути не только антизападное, но и отвергающее такие понятия, как демократия и верховенство права.
 Доминирующая форма идеологического евразийства в Турции сформировалась в начале 2000-х годов. Первая и вторая Евразийские конференции, организованные Рабочей партией Турции под руководством Догу Перинчека в 1996 и 2000 годах, а также его книга «Альтернатива Евразии», изданная в 2000 году, считаются началом турецкого неоевразийства. После установления связей с российским неоевразийцем Александром Дугиным эти шаги приобрели более систематический характер. В 2003 году Перинчек участвовал в создании Международного евразийского движения в Москве и стал членом Высшего совета движения, возглавляемого Дугиным (Kınıklıoğlu 2022h).
 Продвигаемое в 2000-х годах евразийство со стороны группы Перинчека и высокопоставленных военных, таких как Тунджер Кылынч, было однозначно антизападным и выступало за сближение с Китаем и Россией. Главным проявлением этой идеологической позиции сегодня является концепция «Голубая Родина» (Dalay, 2021d).
 Поддерживаемая отставными военными, группой Перинчека и их медийным крылом концепция «Голубая Родина» предполагает реформирование Турции как морской державы, пересмотр морских границ в Средиземном и Эгейском морях, а также рассматривает геополитическое положение Анкары как часть союза Россия–Китай.

Источники 

1. Kınıklıoğlu, Suat. 2022a. “Eurasianism İn Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdf
2. Suxov.  Славянофильство // Новая философская энциклопедия / Институт философии РАН; https://iphras.ru/elib/2756.html
3. Potulnytskiy, Volodimir. 1998. “The Image of Ukraine and the Ukrainians in Russian Political Thought (1860-1945) Acta Slavica Iaponica. - Volume 16 https://src-h.slav.hokudai.ac.jp/publictn/acta/16/volodymyr/volodymyr-1.html
4. Serbest, M.Bürkan. 2017. “Tarihsel Süreçte Rus Avrasyacılığı: Klasik Avrasyacılıktan Neo-Avrasyacılığa”. MANAS Sosyal Araştırmalar Dergisi 6, sy. 3 (Temmuz 2017): 285-307.
5. Bassin, Mark. 2015. “Re-imagining Word Spaces: The New Relevance of Euracia”. https://humanitiesfutures.org/papers/re-imagining-world-spaces-new-relevance-eurasia/
6. Kuprianov, Viktor. 2017. “Теория славянской взаимности в философии позднего славянофильства (В.И. Ламанский и Н.Я. Данилевский) // Русский логос: горизонты осмысления. Материалы международной философской конференции, Санкт-Петербург, 25–28 сентября 2017 https://www.academia.edu/35504467/
7. Kaya S. və İŞYAR, Ö.G.  "Rus Yayılmacılığı ve Slavofil Düşüncenin Tarihsel Gelişimi," Orta Asya ve Kafkasya Araştırmaları Dergisi , vol.4, no.8, pp.25-49, 2009a
8. Kaya S. və İŞYAR, Ö.G.  "Rus Yayılmacılığı ve Slavofil Düşüncenin Tarihsel Gelişimi," Orta Asya ve Kafkasya Araştırmaları Dergisi , vol.4, no.8, pp.25-49, 2009b
9. Koşarnıy, V. 2007a. “Евразийство”   https://bigenc.ru/c/evraziistvo-326fc1
10. Badmaev, V. 2015. “Eurasianism as ‘a philosph of nation’ ”, The View from Eurasian Integration ( s.31-45).
11. Glebov, S. 2003. “Science, Culture and Empire: Eurasianism as a Modernsit Movement”, Slavic & East European Information Resources, 4:4, (s.13-31). 
12. Koşarnıy, V. 2007b. “Евразийство”   https://bigenc.ru/c/evraziistvo-326fc1
13. Koşarnıy, V. 2007c. “Евразийство”   https://bigenc.ru/c/evraziistvo-326fc1
14. Florovskiy, Q. 1928. Евразийский соблазн.  https://www.vehi.net/florovsky/evraziistvo.html
15. Elma, E. 2009. “Sovyet Sonrası Rusya ve Orta Asya”, Journal of Azerbaijani Studies, 10-12:1(4), (s.129-143)
16. Kaya S. və İŞYAR, Ö.G.  "Rus Yayılmacılığı ve Slavofil Düşüncenin Tarihsel Gelişimi," Orta Asya ve Kafkasya Araştırmaları Dergisi , vol.4, no.8, pp.25-49, 2009
17. Paradowski, R. 1999. “The Eurasian Idea and Lev Gumilev’s Scientific Ideology”, Canadian Slavonic Papers, 41:1, (s.19-32). 
18. Amirbek, A. 2015. “Rusya’nın Jeopolitik ve Kimlik Kodları: Klasik Kuramlar Çerçevesinde Yakın Çevre Algısı Örneği”, Karadeniz Araştırmaları, 48, (s.31-41). 
19. Laurelle, M. 2004a.  “The two faces of contemporarary Eurasianism: an imperial version of Russian nationalism”, Nationalities Papers, 32:1 (s.115-136).
20. Laurelle, M. 2004b.  “The two faces of contemporarary Eurasianism: an imperial version of Russian nationalism”, Nationalities Papers, 32:1 (s.115-136).
21. Bassin, M. 2011. “ ‘Klasik’ ve ‘Yeni’ Avrasyacılık: Geçmişten Gelen Devamlılık”, (Türkçə tərcümə,. Özgür Tüfekçi), Bilge Strateji, 2:4, (s.117-135). 
22. Dugin, A.2005a. Rus Jeopolitiği Avrasyacı Yaklaşım, (Türkçə tərcümə,Vügar İmanov), İstanbul: Küre Yayınları
23. Dugin, A.2005b. Rus Jeopolitiği Avrasyacı Yaklaşım, (Türkçə tərcümə,Vügar İmanov), İstanbul: Küre Yayınları
24. Telegram. Volkov l. 2022. https://t.me/leonid_volkov/3399
25. Medvedev Sergey, 2022. Распутин при Путине.  https://www.svoboda.org/a/rasputin-pri-putine-efir-v-18-05-/32021365.html
26. Meduza, 2022. “Александра Дугина много раз называли «мозгом» Кремля. Как утверждают источники «Медузы», его влияние на Путина действительно выросло — но произошло это после убийства его дочери Дарьи Дугиной”. Meduza.io https://meduza.io/feature/2022/11/03/aleksandra-dugina-mnogo-raz-nazyvali-mozgom-kremlya-kak-utverzhdayut-istochniki-meduzy-ego-vliyanie-na-putina-deystvitelno-vyroslo-no-proizoshlo-eto-posle-ubiystva-ego-docheri-dari-duginoy
27. VOA, 2024. “Дугин в ВПШ: пропагандист «неоевразийства» и его новая роль”. Voice of America
28. https://www.golosameriki.com/a/vv-text-dugin-russian-university-for-humanities-ideology/7569784.html 
29. Kınıklıoğlu, S. 2022b. “Eurasianism In Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdf
30. Aktürk, Ş. 2004.  “Geçmişten Gelen Karşı-Hegemonik Vizyonlar ve Uzlaşma: Türk Avrasyacılığı Örneği”, Ab Imperio , no. 4 (2004): 214–15.
31. Kınıklıoğlu, S. 2022c. “Eurasianism İn Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdf
32. Çelik, S. 2023. ‘NATO skepticism in Turkey in the historical process’. Dergi Park. 2023. https://dergipark.org.tr/tr/pub/sbed/issue/78262/1235487
33. Dalay G. 2021a. Türkiye’nin Jeopolitik ve İdeolojik Avrasyacılığı. Perspektif. 2021. 
34. Kınıklıoğlu, S. 2022d. “Eurasianism In Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdfhttps://www.perspektif.online/turkiyenin-jeopolitik-ve-ideolojik-avrasyaciligi/
35. Dalay G. 2021b. Türkiye’nin Jeopolitik ve İdeolojik Avrasyacılığı. Perspektif. 2021. 
36. Kınıklıoğlu, S. 2022e. “Eurasianism İn Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdfhttps://www.perspektif.online/turkiyenin-jeopolitik-ve-ideolojik-avrasyaciligi/
37. Dalay G. 2021c. Türkiye’nin Jeopolitik ve İdeolojik Avrasyacılığı. Perspektif. 2021. 
38. The Christian Science Monitor. 1993. ‘Turkey's New President Signals Subtle Shift in Style’ https://www.csmonitor.com/1993/0517/17042.html
39. Kınıklıoğlu, S. 2022h. “Eurasianism İn Turkey”. Stiftung Wissenschaft und Politik German Institute for International and Security Affairs/ SWP Research Paper.  March 2022, Berlin https://www.swp-berlin.org/publications/products/research_papers/2022RP07_EurasianismInTurkey.pdfhttps://www.perspektif.online/turkiyenin-jeopolitik-ve-ideolojik-avrasyaciligi/

Dalay G. 2021d. Türkiye’nin Jeopolitik ve İdeolojik Avrasyacılığı. Perspektif. 2021.